Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

бы Чжаном, если бы у него не было запасного плана. Всего через четыре минуты после того, как он получил сообщение от монсеньора Ринанцо, что камерарий и Донато Кавелли нарушили все традиции и явились на конклав, Чжан предпринял все необходимые шаги, предусмотренные на случай провала. Всю жизнь он следовал девизу: «Лучше сто избыточных мер, чем одна недостаточная», и тот ни разу его не подводил. Его помощники, дежурившие с высокочувствительными микрофонами на площади Святого Петра, сообщили ему о пяти выстрелах, раздавшихся со стороны Сикстинской капеллы. Видимо, во время выборов Рубино столкнулся с непреодолимыми препятствиями и Страж сделал все необходимое, чтобы никто не сумел проследить никакой связи с Китаем. Преуспел ли он в своем деле, сейчас не узнать, — тут Чжану не мог помочь никто, в том числе и монсеньор Ринанцо. Тот, очевидно, отрезан от всех важных новостей. Что, в свою очередь, означает, что Ватикан блокировал любые утечки информации и каждый исполнитель знал только то, что ему необходимо для выполнения служебных задач — мера чрезвычайно разумная и вероятная приданных обстоятельствах.

Либо, что гораздо хуже, Ринанцо исключен из круга посвященных, поскольку его разоблачили или по крайней мере заподозрили. Значит, пора убрать его из Ватикана, пока никому не пришло в голову арестовать и допросить его. Чжан достал смартфон, нашел заранее заготовленное на этот случай сообщение, ввел номер монсеньора Ринанцо и нажал «отправить». Важно набрать хотя бы несколько очков в последние минуты проигранной партии.

В нескольких километрах от центра событий Фиона Сильвестри устало отложила мобильник.

Она уже позвонила руководству всех известных и некоторых менее известных телеканалов. Ответ всегда звучал более или менее одинаково: «Если у вас есть интервью с этим кардиналом, мы это выпустим, но пока его нет, нет и новостного сюжета». Она была в ярости, но, будучи профессионалом, прекрасно все понимала. История слишком сенсационная и скандальная, никто не решится предать ее огласке без убедительных доказательств. Кроме того, она сама виновата. Этот синеволосый тип, должно быть, подменил заполненную карту памяти на пустую после того, как извлек ее из камеры. Она ненавидела себя за то, что не проверила все прямо на месте.

Но произошло то, что произошло: у нее была сенсация века, но никто ей не верил.

LXXIX

Девятый день конклава, пять часов утра

Это была долгая ночь. После того как швейцарская гвардия оцепила все здание и убедилась, что других убийц нет, четверых погибших кардиналов увезли, а врачи позаботились о выживших. Физические травмы, нанесенные во время паники, к счастью, оказались не особенно серьезными: пара синяков и ссадин, сломанное запястье, вот и все. Кардинал Монти был в числе тех, кто не пострадал. Однако немало людей пребывало в шоковом состоянии. Камерарий распорядился приостановить конклав на один день.

Кавелли всегда считал Де Дженнаро невзрачным исполнительным чиновником, но в ту ночь, когда никто не знал, что делать, этот неприметный человек на несколько часов стал столпом Римско-католической церкви.

Во-первых, он полностью запретил распространять любую информацию о случившемся. Это было не особенно сложно: кардиналы во время конклава, так или иначе, оставались отрезанными от всякого общения с миром, а швейцарская гвардия подчинялась его приказам. Поскольку нельзя было исключить, что выстрелы в Сикстинской капелле могли быть слышны на площади Святого Петра, в «Оссерваторе Романо» разместили небольшую заметку о том, что во время конклава производятся давно необходимые строительные работы в папских апартаментах, которые, к сожалению, могут причинить своим шумом определенное неудобство гостям и жителям Ватикана.

Сложно было понять, где можно уединиться, чтобы обсудить возникшие трудности: до сих пор было совершенно неясно, кто еще замешан в заговоре и не прослушиваются ли ватиканские покои. Поэтому для срочного совещания камерарий занял единственное тщательно проверенное помещение — Сикстинскую капеллу. Кроме него самого, там присутствовали только кардинал Монти, полковник Дюран и Кавелли. Де Дженнаро мрачно уставился в пол.

— Я знал кардинала Казароли много лет. Он никогда… Я не понимаю всего этого…

— Он, несомненно, был частью заговора, — спокойно возразил Кавелли. — Видимо, у него сдали нервы, когда все оказалось под угрозой провала.

Камерарий произнес едва слышным шепотом:

— Наверное, так и есть. Тем не менее… Я знал его.

— Никто не мог даже представить себе, что кардинал во время конклава схватится за оружие. — Кавелли ошеломленно покачал головой. — Как ему вообще удалось пронести его в Сикстинскую капеллу?

— А что прикажете делать? — мрачно отозвался полковник Дюран. — Обыскивать кардиналов на предмет оружия, как в аэропорту? Это немыслимо.

Камерарий обратился к полковнику:

— Свяжитесь с первым и вторым секретарями. Они оба нужны мне здесь.

Кардинал Монти неловко откашлялся.

— Наверное, это не лучшее решение. Ваш второй секретарь, монсеньор Ринанцо, по-видимому, глубоко вовлечен в это дело.

Де Дженнаро недоверчиво посмотрел на него.

— Нет-нет, только не он, только не Ринанцо…

— Кардинал Монти прав, — согласился Кавелли. — В этом, к сожалению, нет ни малейшего сомнения.

Он кратко рассказал все, что знал о Ринанцо. Камерарий слушал, и глубокая скорбь все сильнее искажала его черты. Затем Кавелли извлек из видеокамеры карту памяти и вручил ее Де Дженнаро.

— Это оригинальное интервью с кардиналом Монти. Копий нет. Журналистка, которая задавала вопросы, также не имеет копии, и у нее нет никаких доказательств этого разговора. Мы об этом позаботились.

Де Дженнаро поспешно схватил пластиковый квадратик и крепко зажал его в кулаке.

— Благодарю. Но для чего вы вообще записывали это интервью, если его никто не должен видеть?

— Как средство давления на кардинала Рубино. Пока против него было всего несколько человек, он легко мог все отрицать, это ему ничем не грозило. Но зачастую, если преступники понимают, что о них сообщат в средствах массовой информации, многие ломаются. Даже Рубино.

— Но что, если эта журналистка все же обо всем расскажет?

— Без доказательств? Кто ей поверит? Нет, думаю, что этой опасностью можно пренебречь. Другое дело, как объяснить публике смерть еще четверых кардиналов, причем смерть от пуль?

Камерарий устало покачал головой.

— Я еще не думал об этом. Охотнее всего я бы вообще ничего не объяснял.

Он почти умоляюще посмотрел на Кавелли.

— От меня никто не узнает ни слова, но я бы посоветовал держаться как можно ближе к истине.

— Мы всегда стараемся так делать.

Кавелли улыбнулся.

— Просто часто это не получается. — Де Дженнаро закрыл лицо руками. — Мы все — всего лишь люди.

LXXX

Девятый день конклава, 22 часа 30 минут

В своем отчете в министерство Чжан