Окно Иуды - Джон Диксон Карр

полный, не считая примерно двух дюймов. Потом настал черед пары тонких перчаток, с надписью «Эйвори Хьюм» несмываемыми чернилами. Затем свидетелю показали небольшую отвертку, два стакана и бутылочку с мятным настоем.

– И наконец, этот арбалет – он тоже находился в чемодане?

– Да, он как раз помещался внутри.

– В зубьях лебедки торчало синее перо?

– Да, вы обратили на него мое внимание. Это же перо показывали раньше в суде.

– Ага. В субботу вечером, четвертого января, кто-то пришел на вокзал и оставил этот чемодан в камере хранения?

– Да.

– Вы смогли бы, если возникнет необходимость, опознать этого человека?

– Один из моих сотрудников сказал, что запомнил его благодаря…

– Спасибо, у меня все.

Немного помедлив, сэр Уолтер Шторм приподнялся на стуле и произнес:

– Вопросов не имею.

По залу пронесся вздох облегчения. Судья Рэнкин, чья рука, казалось, не знает усталости, продолжал что-то записывать в тетради. Когда он остановился и поднял голову, Г. М. молча обозревал помещение.

– Ваша честь, у меня остался последний свидетель. Он поможет мне продемонстрировать, как убийца мог войти и выйти из закрытой комнаты.

– Боже мой, наконец-то, – прошептала Эвелин.

– Этот свидетель, – продолжал Г. М., задумчиво потирая лоб, – находился в зале с самого начала заседания. Проблема в том, что он не умеет говорить. Поэтому я вынужден кое-что пояснить. Если возникнут возражения, я могу сделать это во время заключительной речи. Однако, поскольку мои пояснения приведут к установлению некоторых фактов и к появлению еще одного доказательства, я прошу суд проявить терпение, ибо линия защиты без этого останется неполной.

– Мы не имеем возражений, ваша честь, – откликнулся сэр Уолтер.

Судья кивнул. Г. М. хранил молчание на протяжении, казалось, долгого времени.

– Я вижу инспектора Моттрема за столом солиситоров, – наконец сказал он, заставив Моттрема резко к нему обернуться. – Хочу попросить у него об одном одолжении: достать еще раз вещественное доказательство, принадлежащее обвинению. Нам демонстрировали раньше металлические ставни на окне и большую дубовую дверь. Пожалуйста, достаньте эту дверь еще раз…

Инспектор, как и прочие полицейские в зале, наверняка знаком с такой штукой, как окно Иуды. Предполагается, что подобные окошки бывают только в тюрьме на дверях камер – небольшие квадратные проемы, прикрытые задвижкой, через которые надзиратели могут незаметно проверять заключенных. В нашем деле такое окошко сыграло решающую роль.

– Я вас не понимаю, сэр Генри, – резко сказал судья. – В двери перед нами нет никакого «окна Иуды», как вы его называете.

– О, но ведь оно там есть… – ответил Г. М. – Ваша честь, окно Иуды имеется почти на каждой двери, если подумать. Ведь у дверей есть ручки. На нашей она весьма большая, на что я обращал внимание разных людей.

Если вы снимете ручку с этой двери – что вы найдете? Квадратный стержень, проходящий через квадратное отверстие, – совсем как на окне Иуды. С обеих сторон стержень крепится к ручкам с помощью небольших винтиков. Если протолкнуть все это вперед, откроется отверстие, в нашем случае, как мы увидим, площадью примерно в половину квадратного дюйма. Это довольно широкий проем, через который можно многое разглядеть; через минуту мы устроим для вас небольшую демонстрацию. Вот почему я возражал против того, что комната была запечатана.

Предположим, вы хотите все подготовить заранее, для этого нужно открутить ручку снаружи; помните, в чемодане, который был оставлен на Паддингтонском вокзале, лежала маленькая отвертка? Сейчас я попрошу инспектора это сделать. Ага! Теперь мы имеем квадратное отверстие, из которого торчит стержень. В нем остались дырочки от винтиков, и вы продеваете в одну из них крепкую длинную нитку и крепко ее завязываете вокруг стержня. Далее проталкиваете стержень пальцем, пока он не войдет в ручку на внутренней части двери. Теперь у нас есть только одна ручка – на другой стороне, – в которой торчит стержень; с вашей стороны нить обеспечивает натяжение. Всякий раз, когда вы захотите подтянуть ручку и стержень обратно, вам лишь нужно будет потянуть за эту нить. Вставить стержень во внутреннюю ручку не составит труда: он легко проскользнет по прямой линии и войдет в квадратный паз, когда достигнет окна Иуды. Как только он вошел, вы обрываете нитку, ставите наружную ручку обратно на стержень, закручиваете винтики… Все это предельно просто, однако дверь снова выглядит запечатанной.

Итак, мы предположили, что механизм с привязанной ниткой был подготовлен заранее. Теперь представим, что некто находится внутри комнаты, а дверь закрыта на засов. Вы снимаете наружную ручку, а человек внутри ничего не видит, пока внезапно не замечает, как дверная ручка с его стороны немного выдвигается вперед. Далее вы что-то говорите ему через дверь, а он пытается понять, какого… что именно здесь происходит. Он делает шаг к двери, наклоняется, как сделал бы всякий, кто хочет поближе взглянуть на ручку. В этот момент он представляет собой цель, которая находится всего в трех футах от стрелка, на расстоянии, с которого промахнуться невозможно…

– Ваша честь, – вскричал Уолтер Шторм, – мы предоставили защите свободу действий, однако должны возразить против последнего вывода…

– …Направив стрелу в отверстие, вы стреляете в свою жертву через окно Иуды.

В зале воцарилась оглушительная тишина, в центре которой застыл инспектор Моттрем, сжимая в руке отвертку.

– Ваша честь, – произнес Г. М. извиняющимся тоном, – я должен был это сказать, чтобы стало ясным то, что мы увидим дальше. Итак, эта дверь с вечера убийства находилась в ведении полиции. Никто не мог с ней ничего поделать, она осталась в точности такой, как была… Инспектор, вы отвинтили ручку от стержня? Хорошо. Теперь сообщите присяжным и его чести, что вы там видите.

– Пожалуйста, говорите громче, – попросил судья Рэнкин, – отсюда ничего не видно.

Голос инспектора Моттрема разнесся по залу в гробовой тишине. Вряд ли я когда-нибудь забуду, как он стоял там, освещенный мягким светом электрических ламп, с этими дубовыми панелями, вряд ли забуду и эту желтую мебель, и сидящих рядами людей, которые уже без стеснения поднимались со своих мест. Даже судейское племя, облаченное в белые парики и черные мантии, повскакивало со скамей, загораживая нам вид. В самом сердце всего этого беспорядка, будто в блеске прожектора под белым куполом Олд-Бейли, стоял инспектор Моттрем, переводя взгляд с отвертки на штифт и обратно.

– Ваша честь, – сказал он, – похоже, к стержню привязана и обмотана вокруг него черная нить.

Судья записал эти слова своим аккуратным почерком:

– Продолжайте, сэр Генри.

– Теперь, инспектор, – сказал Г. М., – надавите на стержень пальцем или отверткой, если так будет проще, чтобы весь механизм выдвинулся с другой стороны. Да, вот так.