Современный российский детектив-2. Компиляция. Книги 1-23 - Андрей Владимирович Поповский

– Вы разбомбили перевязочный пункт ради того, чтобы занять его место.

Тот улыбнулся, губы его дрожали. Было непонятно, то ли он нервничает, то ли издевается.

– А до того долго прилучал Верочкой. Помните такую сестричку – Веру Гавриловну?

Грених, глядя ему прямо в глаза, кивнул, мол, да, теперь-то он все помнит.

– Приписать мне эту диверсию уже не выйдет. Прошло более десяти лет. Вступает в силу принцип исковой давности.

– Он действует, если виновный в преступлении, покрываемом давностью, не совершил за этот срок какого-либо другого, – возразил Грених.

– Но что я совершил?

– Начнем с того, что заставляли Бейлинсона составлять лживые экспертизы.

– Экспертизы Бейлинсона… – спохватился прокурор. – Ах, я старался, чтобы они вам не все попадались на глаза. Что еще?

– Ну хотя бы грабили Спасский уезд…

– С чего вы взяли, что я – Степнов? Я вам называл эту фамилию? Нет, никогда. Я – Швецов Савелий Илиодорович. На что вы рассчитываете? На своего сумасшедшего свидетеля, который сегодня утром поведал историю о том, что я – это помыслить сложно! – избиваю племянников? Вы сами его смотрели до того и обнаружили, что он лжец. И даже такой ненадежный свидетель не доказывает ни моего атаманского прошлого, ни диверсии, ничего.

Каким же до безобразия страшным был этот человек – самый настоящий Бармалей из сказки Корнея Чуковского. Грених хмыкнул. Вот и морда у него была такая же разбойничья, как на обложке Майкиной книжки, борода распушилась, волосы всклочены, сверкают угольки глаз, только не хватало серег в ушах и красного платка на голове. От этого сравнения как-то чуть полегчало на душе, отлегло.

– Маленькие дети, ни за что на свете не ходите в Африку… Африку гулять, – пробормотал со вздохом Грених, осознавая вдруг, что Бармалей пойман, ему уже не уйти. Только бы милиция вовремя подоспела.

Швецов наблюдал за странной улыбкой Грениха, не зная, как ее расценить. Минуту назад профессор чуть не раскрошил себе зубы от внутреннего напряжения, а теперь ухмыляется.

– Я понимаю, вы меня считаете за негодяя. Но, поверьте, я не Бармалей. Я – новый Дубровский. Я благородный разбойник! И если бы вы узнали меня получше, мы бы обязательно подружились. Я вас знаю, вы мне нравитесь, Грених. Вы сложный и интересный тип. Напомню, что именно я вытащил вас из запоя и морга Басманной больницы. Неужели вы мне не благодарны, хоть чуточку? Вы бы спились там, в этом ужасном месте. Я вас спас от страшной участи, а дочери вашей сохранил отца. А мог бы не жене вашей убийцу подослать, а вам. У Сацука бы тогда не дрогнула рука. К Асе у него вдруг нежные чувства проснулись… Я мог бы убрать вас тысячью разных способов! Возьмите деньги и разойдемся, черт вас дери!

Его лицо изменилось, брови взметнулись. Еще минута – и он повалится на колени.

– Я был у Ольги, она все рассказала, – усмехнулся Грених. – В Подмосковье живут дети убитого вами Георга Миклоша – вашего отца, с ними планируется провести очную ставку. И напоследок, подмена отпечатков пальцев обнаружена, Сербин допрошен и арестован. Торговать «марафетом» и держать опиумный дом? Даже не знаю, что хуже – это, Влад Миклош или все-таки перевязочный пункт.

Швецов закрыл глаза и замер с таким умиротворенным выражением лица, будто внутренне считал до десяти. Грених не ожидал от него никаких действий. В его положении предпринимать что-то было глупо – разоружен, стоит далеко от двери. Поспевал милицейский наряд: как раз в эту минуту с улицы раздался шум: голос Фролова, команды, топот ног. Через другую минуту голоса и топот ног доносились уже в распахнутую входную дверь летящими с лестничных площадок звуковыми вихрями, подхваченными эхом. Вскоре они будут здесь.

Но Швецов вдруг сделал такой неожиданный и резкий выпад в сторону, саданув Грениха локтем в горло, что Константин Федорович долгие несколько секунд не мог вдохнуть и видел перед собой только красно-желтые вспышки, чувствуя лишь, как падает, ударяется спиной, а из руки его пытаются выдернуть револьвер.

Грених не разжал пальцы. Милиция была на подходе, голоса приближались, натиск внезапно ослаб. Он насилу поднялся и сквозь черноту и красно-желтые пятна заметил скользнувшую к окну тень. От ножки стола все еще вилась привязанная к ней веревка из простыней. Тень мелькнула на подоконнике.

Грених заставил себя подняться и броситься следом. Он протянул руку к подоконнику, но поймал воздух. Швецов ускользал вниз. Грених видел, как он ловко, точно опытный верхолаз, сбегает по стене. Был ли кто-нибудь из милиции внизу?

Прицелившись вниз, Константин Федорович выстрелил. Швецов спрыгнул невредимый, пуля отскочила в двух шагах от него и в шаге от ужаснувшейся и пригнувшейся Майки. Толпа ахнула. Дочь все еще стояла на коленях подле лежащего теперь на спине Коли. Мальчик пришел в себя, согнул ногу в колене, рукой обнимал вывихнутое плечо. Рядом стоял автомобиль «Скорой помощи», санитары готовили носилки.

Швецов несся вперед. Грених набрал воздуха в легкие, чтобы не дрожала рука, и взял его на прицел. Сейчас уйдет, еще чуть-чуть, и угол Ольховской… Беспокойной черной мухой плясала над прицельной прорезью фигура прокурора. Выстрел. Швецов дернулся в сторону, зажав ладонью шею, но бега не прекратил, побежал, казалось, еще скорее, споткнулся, упал на одно колено, поднялся и скрылся за углом.

Фролов, который в эту минуту успел подлеть к окну и увидеть, куда ушел беглый преступник, тотчас отдал приказ преследовать его и поймать живого или мертвого.

– Он ранен, далеко не уйдет, – хрипло, оттого что все еще саднило горло, проговорил Грених.

Юлия Ли

Поезд на Ленинград

© Ли Ю., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Скрестим же с левой, вобравшей когти,

правую лапу, согнувши в локте;

жест получим, похожий на молот в серпе, – и, как черт Солохе,

храбро покажем его эпохе, принявшей образ дурного сна.

Иосиф Бродский

Пролог

Заканчивался последний день уходящего 1928 года. 31 декабря, на носу Новый год, а в здании Прокуратуры в Столешниковом переулке все еще горели окна, следчасть Московского губсуда кипела работой, торопились закончить дела хотя бы к восьми. Делопроизводители, секретари, следователи и их помощники хлопали дверьми, стремительно носились по коридорам, поздравляя друг друга «С наступающим!» и тут же спрашивая, в какой отдел отправить так поздно