Убийство по правилам дзен - Суджата Масси

— Вы убили его? — Я вспомнила господина Исиду, трясущегося вместе со мной в машине. Я должна была поговорить с ним, сказать, как я люблю его. Никогда не прощу себе того, что привезла его в Хорин-Джи.

— Да. Старик не представлял для меня никакого интереса. В отличие от вас.

Я услышала рокот мотора машины, поднимавшейся по горе, и произнесла:

— Сюда приедет полиция. Я оставила сообщение о том, где мы находимся.

— Лжете. Вы не связывались с полицией: никто не должен был узнать, что вы украли наш свиток.

— Мне он не нужен. Я даже не подозревала о его существовании пару дней назад.

— Тогда почему вы не отдали его мне? И все стало бы намного проще.

— Вы убили моего друга. Если я скажу вам, где свиток, вы убьете и меня. — Я говорила громко, надеясь предупредить того, кто был снаружи, об опасности. Если это турист, он может спуститься вниз, к подножью, за помощью.

— Подумайте, как бы вы хотели умереть, Рей. Медленно или быстро. Безболезненно или в мучениях. — Ваджин издал несколько сдавленных звуков, и, когда он вновь заговорил, его голос звучал глухо. — Я покину вас на некоторое время, чтобы исполнить свои обязанности. Но не беспокойтесь вы не останетесь одна — за вами присмотрит кто-то, кого вы хорошо знаете.

Звук неуверенных шагов позволил мне предположить, что пришедший не был знаком с пещерой.

— Мы здесь! — крикнул Ваджин.

И я услышала быстрые шаги. Мужской голос ответил что-то на японском. Наконец некто подошел к нам и остановился. Темнота немного рассеялась, и я подумала, что пришедший принес с собой карманный фонарик.

— Она все еще жива? — Джун Курой — я узнала голос.

— Я оставил ее тебе. — Ваджин мерзко рассмеялся. — Зная вашу привязанность друг к другу, я подумал: может, тебе удастся убедить ее сказать, где свиток. Затем ты позвонишь мне, и я заберу его. Не теряйте времени, я хочу уладить все до захода солнца.

— Хорошо, — ответил Джун.

— Вот и все, Рей. Я не буду говорить тебе «сайонара», потому что рассчитываю больше не увидеть тебя живой. — Ваджин еще раз пнул меня перед тем, как уйти.

Джун молчал, пока мы не услышали звук отъезжающей машины.

— Мне очень жаль, — сказал он, — думаю, теперь ты все знаешь.

Я искала связь между семьями Михори и Идета, но никогда не думала о продавце машин из Гиты. Хотелось посмотреть ему в глаза, чтобы понять наконец, действительно ли он был моим врагом, и я тихо попросила его снять мою повязку.

— Нет, мне стыдно.

— Не скромничай, Джун. Ты хорошо делаешь то, что должен. Ты убил Нао Сакая, привез его тело в Токио и использовал меня для того, чтобы замести следы. Затем ты пытался встретиться со мной в Уэно, чтобы забрать свиток, а меня убить — не так ли?

— Боюсь, что так, — ответил Джун. — Ты должна понять, что лично я не имел ничего против Нао Сакая. Но он пытался убежать, а мой брат оторвал бы мне голову, если бы я это допустил.

— Я не знала, что вы братья, — проговорила я, пытаясь скрыть отчаянье, охватившее меня после измены друга. — Я думала, Ваджин родственник Наны Михори.

— Мы были семьей, до тех пор пока не пришел человек от Михори. Он искал мальчика для обучения в храме, — с горечью сказал Джун. — Казухито исполнилось двенадцать, он был помощником в нашем деревенском храме, и священники думали, что его ожидает хорошее будущее. Он любил молитвы, буддистские тексты и искусство — все те вещи, которые ты можешь изучать, если слишком слаб, чтобы играть в подвижные игры. А еще он похож... у него глаза и нос такие же, как у Акеми — ты замечала? Гита далеко от Камакуры, и вряд ли кто-то мог догадаться, что он не Михори.

— Как твои родители согласились на это? Отдать ребенка, которого любишь...

— Михори убедил их, что Казухито проживет остаток жизни в уважении и достатке. Он заплатил моему отцу кучу денег — достаточно, чтобы отец смог открыть автосалон. А моя мать решила жить с Михори, чтобы быть рядом с Казухито. Она стала домоправительницей. Все зовут ее Танакой — это ее девичье имя.

Я подумала о вечно недовольном лице госпожи Танаки. Каково это было — оставить мужа и младшего ребенка, чтобы жить с людьми, которые присваивали каждое достижение ее старшего сына себе? Было ли это веской причиной, чтобы обокрасть их?