Смертельный номер - Кристианна Брэнд

опасности ей не страшны. Как только он сможет, он последует за ней, потому что она ему нужна. От этой мысли ей было сладостно. Чтобы все получилось так, как она мечтает, нужно всего лишь покинуть остров — и она вправе это сделать. «Мой первый, мой единственный шанс стать счастливой, — думала мисс Трапп, — именно такой, какой я себе представляла. Чтобы его уберечь, нужно только промолчать сейчас». Она снова посмотрела в глаза Хелен Родд, измученные отчаянием, но без слез, и сказала значительно:

— И все-таки, мне кажется, кое-что мы могли бы сделать.

Официанты убрали тарелки с недоеденным горячим и подали креманки с земляникой, поставили бутылки с густым сладким вином, которым полагалось залить ягоды, и кувшинчики со сметаной.

Маленькая «иль группа» сидела за столиком в углу террасы, подальше от любопытных ушей и глаз других постояльцев. Мисс Трапп отодвинула свою креманку и, поставив локти на стол, подперла худыми руками некрасивое лицо.

— Мне кажется, — сказала она, — что мы все должны перестать строить из себя невиновных и постараться принять вину на себя.

Никогда, ну совершенно никогда не слышал мистер Сесил такого нелепого предложения и тотчас же собрался красноречиво его опровергнуть.

— Постарайтесь минутку посидеть тихо, — попросила его мисс Трапп так, будто говорила с ребенком. — Инспектор только что сказал: «эти люди хотят схватить любого, если смогут убедить себя в его виновности». Мы должны сделать так, чтобы они даже притвориться не смогли, будто верят в виновность кого-то из нас.

— Вы хотите сказать, что нам всем надо признаться…

— Не признаться, — перебила мисс Трапп. — Это было бы смехотворно.

— Если, конечно, — вступила Лули, — мы не признаемся в массовом убийстве. То есть я хочу сказать не об убийстве массы людей одним, а, наоборот, убийстве одного многими. Вы же помните: у нее на каждого из нас был компромат, и это нас заставило сбиться в банду и… — Она хлопнула ладонями по столу. — Да! В своем блокноте она подготовила все для шантажа каждого из нас!

В этот вечер в мисс Трапп было что-то необыкновенное, ибо все повернулись к ней и внимательно ждали ее реакции на такую мысль.

— Если мы все сознаемся, то нас всех посадят в тюрьму, — сказала мисс Трапп. — И тогда вместо одного человека будут страдать семеро. Мы должны признаться не в своей вине, а обвинить друг друга. Но этот блокнот… — Она замялась, убрала от лица руки, и они снова принялись теребить ручки коричневой сумки. — Нам нужно выстроить обвинения друг против друга. Каждый из нас должен сказать о другом то, что о нем написано в блокноте убитой Ванды Лейн.

Блокнот остался у начальника полиции. Как ни просил его инспектор Кокрилл, тот не пожелал ни на час расстаться со своей находкой. При воспоминании о блокноте в Кокрилле снова вспыхнуло любопытство: какой же престранный этот блокнотик, о каждом из них написаны краткие заметки и внизу каждой страницы — сумма, обведенная жирными чернилами. Кокрилл знал, что было написано о нем самом, на той самой забрызганной хвостатыми каплями крови странице: инспектор полиции, мал ростом, похож на английского деревенского воробышка, каким-то образом выпорхнувшего на ослепительный свет заграницы, еще более смешного из-за старания выглядеть достойно — бедный растрепанный провинциал. И так далее, и так далее. Но ведь в этом абсолютно ничего компрометирующего! — и все же, внизу страницы ярко обведено: 50 фунтов.

— Насчет себя могу лишь предположить, — улыбнулся инспектор, — что мисс Лейн заподозрила, будто я только представляюсь полицейским. Она отметила в блокноте, что я недостаточно высок, ниже требуемого роста. Вообще-то, во мне пять футов и восемь дюймов{24} — это минимум для полицейского, но я ужасно сутулюсь и от этого кажусь намного ниже. — Подумав, он решил добавить, что помимо этого мисс Лейн назвала его растрепанным воробышком и отметила, что у него вставная челюсть и он иногда невнятно говорит. — У них и так есть повод для обвинения меня: блокнот на столе был повернут к убийце и открыт на странице с моим именем. Меня и в тюрьму чуть не посадили, а потом ни разу не сказали, что поверили в мою невиновность.

— И меня можно обвинить, — подхватила Лули. — Мы в любой момент можем наговорить им о том, что я изображала Ванду, могу даже еще раз все это сыграть. А про прыжки в воду говорить не будем.

— Не подходит, — возразил Сесил. — Без прыжков все будет выглядеть чересчур убедительно.

— Ну ладно, скажем о прыжках в последнюю минуту.

— В свете вашего благородства, — сказал Лео, — мне неловко ощущать, что против меня нет обвинения. В блокноте обо мне ничего нет, и у меня всего одна рука, да и та левая. Конечно, всегда можно заново высказать принцеву версию о самоубийстве на почве страстей к такому «закулисному злодею», как я.

— Что до меня, то, увы, подтверждено: незаметно проплыть от плота я не мог. — Крупные руки Фернандо нервно барабанили по краю стола, поблескивая кольцами. — Так что и в том, что написано в блокноте, нет смысла признаваться. Если там вообще что-нибудь есть обо мне, — быстро добавил он и выразительно пожал плечами. — Мне ведь показали не все страницы.

— Ну, кто как, а мы с инспектором кое-что сказать можем, — живо откликнулся Лео. — Против вас, старина, обвинение выискать легко, не беспокойтесь. — Остальным он пояснил: — Нам же, в конце концов, нужны не неопровержимые версии, не настоящие обвинения, а просто масса подозрительных данных, которые запутают дело. Как это, между прочим, было и с обвинением Хелен.

Лео выжидающе посмотрел на Сесила. Перед тем стояла креманка с нетронутой земляникой. Качающиеся фонари отбрасывали тени и отблески света на его бледное лицо.

— Что, моя очередь? Ну, вообще-то, дорогие, я бы всем сердцем хотел, разумеется, присоединиться к вам, но что же мне сказать? То есть, человек просто сидел в своей резиновой лодке-уточке, плавал туда-сюда, почти все время засыпая и зажарившись до обгорания. Но не убивал в гостинице несчастную и безобидную Лейн.

— Безобидную? — недоуменно спросил Кокрилл.

— Ну, для меня — безобидную.

— По блокноту этого не скажешь. Там есть ссылки на какую-то вашу «работу». И сумма, которую мисс Лейн собиралась у вас