Когда никто не видел - Хизер Гуденкауф

Сегодня, когда я уже выходила из его класса, мистер Довер посоветовал мне не отказываться от дружбы и сказал, что вкладывать силы в других людей все же стоит. А еще добавил: если мне понадобится с кем-то поговорить, он всегда рядом. И велел не вешать нос. Я обещала стараться.

Потом он схватил стикер и что-то написал.

– Обычно я этого не делаю, – сказал он, протягивая листок мне. Это был номер телефона. – Звони, если захочется поговорить. – И уточнил: – В любое время. Но только никому не говори об этом. А то начальство косо смотрит, – мистер Довер скроил глупо-грустную гримасу, – когда учителя раздают детям свои личные номера.

Потом обнял меня и отправил в класс.

Д-р Мадлен Гидеон. 14 сентября 2018 года

Тогда я думала, что Коре и Вайолет будет полезно, если они обе смогут рассказать кому-нибудь о своих переживаниях на вокзале. Что это поможет пролить свет на события той ночи. Правда, поначалу я сомневалась, разумно ли это, и даже посоветовалась с одним коллегой. Тот заверил, что все будет в порядке, если я не проговорюсь одной о том, что рассказала другая.

Придя на следующий сеанс в палату к Коре, я обнаружила ее сидящей на кровати с поднятой спинкой. Из руки у нее по-прежнему торчала капельница, на ноги было накинуто флисовое одеяло.

– Уже сидишь, – удивилась я. – И как оно? – Я подвинула стул, чтобы мы сидели коленями к коленям.

– Да вроде нормально, – нерешительно отозвалась Кора. – Правда, швы на животе побаливают, но медсестра сказала, что сидеть мне полезно. А перед этим меня еще заставили ходить.

– И как тебе прогулка? – спросила я.

– Утомительная, – призналась Кора, разглаживая края повязки, закрывающей глаз. – Вдобавок люди продолжают коситься на меня. На мое ужасное лицо.

– Обычно первые несколько дней после таких операций самые тяжелые, – объяснила я. – Как только опухоль спадет, а синяки исчезнут, станет лучше.

– То же самое мне сказал и другой врач, – кивнула девочка и вздрогнула. – Холодно здесь.

Я встала, подошла к шкафу, где, как я знала, хранились дополнительные одеяла, и вытащила одно из них.

– Вчера снова приезжала полиция, – сообщила Кора, когда я накинула одеяло ей на плечи. От пациентки исходил смутно-сладковатый неприятный запах. – Полицейский, наверное, на меня рассердился.

– Почему ты так решила? – спросила я, вспомнив замечание Джона Довера, что Кора слишком чувствительна к словам окружающих и часто толкует их неправильно.

– Потому что я ничего не помню. Он все время расспрашивал меня, что я видела, да кого видела, да что произошло, а мне и сказать было нечего, – с раздражением проворчала Кора.

– Уверена, никто на тебя не сердился, – сказала я. – Может, полицейский просто расстроен, что не может найти человека, который сделал эту ужасную вещь.

– Нет, он определенно злился, – настаивала Кора. – Уверена. Он практически кричал на меня, а потом я расплакалась, и мама его прогнала. – Я видела, что Кора нервничает, но и молчать не хочет. – Вайолет сказала, что это Джозеф Уизер на меня напал.

Мне Вайолет говорила то же самое, и я собиралась продолжить состоявшийся у нас с Корой на днях разговор о привидениях и беседах с Джозефом Уизером, но опасалась давить. Отлично, что пациентка подняла эту тему сама.

– А почему Вайолет так сказала? – спросила я.

Кора пожала плечами и скривилась от боли, вызванной этим движением.

– Наверное, потому что считает Джозефа Уизера настоящим, – отозвалась она.

Я понимала, что должна крайне осторожно реагировать на эти слова. Нужно показать девочке, что я никого не осуждаю, не оспариваю ничьих взглядов и никому ничего не навязываю, исключаю любые обязательства.

– Ты на днях упомянула, когда показывала картинку со Скиттлз, что Джозеф Уизер связывался с тобой в интернете… – Я позволила фразе повиснуть в воздухе, надеясь, что Кора продолжит. Но она молчала, и я спросила сама: – Как ты думаешь, почему Вайолет считает его настоящим?

Кора долго сидела молча, наморщив лоб, словно пытаясь что-то вычислить в уме.

– Так как? – решилась подтолкнуть ее я. – А сама ты веришь, что Джозеф Уизер существует?

Взглянув наконец прямо на меня, она помедлила, прежде чем заговорить.

– А если я верю в две безумные вещи?

– Я бы сказала, что иногда люди верят во многое, и это не обязательно означает, что они безумны. Некоторым просто нужно высказать собственные мысли, и тогда все становится на свои места. Хочешь поделиться со мной своими двумя вещами?

– Что, если я верю в Джозефа Уизера и в то, что именно Вайолет и Джордин меня порезали?

Я похолодела от ужаса. Неужели Кора скрыла, что ножом ее ударила лучшая подруга? Неужели двенадцатилетняя девчушка действительно пыталась убить свою ровесницу? За несколько сеансов с Вайолет у меня не возникло ощущения, что та преступница. Я ошиблась? При первой встрече Вайолет произвела впечатление до смерти напуганной, растерянной маленькой девочки, что вполне объяснимо при данных обстоятельствах. Но вот чего она так страшится, мне было совершенно непонятно. Она боялась, что на нее тоже нападут или что ее поймают?

– Значит, Вайолет причинила тебе боль, Кора? Ты это хочешь сказать?

Она не ответила, и я заметила, что лицо пациентки побледнело, над губой выступили бисеринки пота, а в глазах появился стеклянный блеск.

– Кора, ты себя хорошо чувствуешь? – Я наклонилась и тыльной стороной ладони потрогала ее лоб, который оказался неожиданно горячим. – У тебя, похоже, небольшой жар, – заметила я небрежным тоном, хоть и забеспокоилась, что дело может быть куда серьезнее. – Давай-ка я позову медсестру, пусть она измерит тебе температуру.

– Хорошо, – вяло отозвалась Кора и, откинувшись на спинку кровати, закрыла глаза. Да уж, здоровому человеку легко забыть, насколько после серьезной травмы утомляют разговоры.

Я вышла в коридор и позвала медсестру.

– У Коры Лэндри, похоже, жар. Кто-нибудь может измерить ей температуру?

Через несколько минут в палату влетела молодая женщина в розовом халате – медсестра Коры.

– Привет, милая, – сказала она. – Говорят, ты себя неважно чувствуешь. Давай-ка проверим. – Она осторожно вставила девочке в ухо градусник, и через несколько секунд он запищал. – Тридцать восемь и пять. Ты же меня не разыгрываешь, нет?

Кора с трудом приоткрыла глаза, но и эти узкие щелочки тут же безвольно закрылись.

– Инфекция? – уточнила я.

– Выглядит именно так. Я позвоню врачу, и она, скорее всего, назначит еще курс антибиотиков. – Коре же медсестра сказала: – Я загляну под твои повязки, хорошо? Обещаю, ковыряться не буду, просто посмотрю.

Девочка слабо кивнула.

Медсестра осторожно начала снимать повязки, закрывавшие левую сторону ее лица.

– Ах ты,