Искатель, 1995 №3 - Джон Данн Макдональд

не приходится ни о чем теперь беспокоиться. Мы себя чувствовали так уединенно… Где-то там вдали лодка проплывает, самолет пролетит высоко в небе или по шоссе прогромыхает грузовик… Телефон мы отключили. У меня, правда, был маленький радиоприемник… Вы должны понять, что для нас все вокруг казалось не имеющим никакого значения, абсолютно никакого. Вам это понятно, Трэв?

— Само собой.

— В общем, кажется, уже подходила к концу вторая неделя, когда нам что-то понадобилось и Карл поехал в город. Уехал он вскоре после полудня и отсутствовал так долго, что я уже начала злиться. Я вовсю глушила водку, поэтому, когда он вернулся, уже с трудом соображала, что к чему. Когда он свернул на дорожку к дому, я все же заметила, что за ним едут две машины, из которых потом вывалилась целая пьяная компания. Они ворвались в дом, горланя какую-то чертову немецкую песенку лыжников. Пять парней и три девицы. С одной из девиц он был знаком раньше. А тут встретил их случайно в городе, выпили вместе, и Карл решил устроить у нас вечеринку. Они чуть не упали, когда узнали меня. Они привезли с собой из города тонну продуктов, пива, выпивки и сигарет. Я, конечно, разозлилась на Карла, но решила, что раз они меня все равно узнали, значит, дела уже не поправишь, ну и черт с ним. Наверное, Карл мне просто уже поднадоел, и я потеряла всякую осторожность. Они оказались свингерами[4], все до одного. Девушки — милашки, парни тоже ничего. Думаю, не стоит ничего от вас утаивать, дорогой. Вечер прошел во всех отношениях суматошно — настоящая куча… мала, и к концу следующего дня последняя девица, которая еще не участвовала в наших играх, по прозвищу Уиппи, достаточно нагрузилась, чтобы позволить Сонни стащить с себя купальник и побаловаться. Пожалуй, мы немножко сошли с ума, позабыв обо всем, и действовали как во сне, так что у меня очень смутные и неопределенные воспоминания об этом. Я в первый и последний раз оказалась в подобной ситуации. Вообще-то на Ривьере это обычное дело… Ну, фарами мигают, нажимают на клаксон, зазывая новичков, и все такое… Меня это не оскорбляло, в некотором смысле даже возбуждало… Но для человека в моем положении это было слишком неосмотрительно. И ведь я не хотела, чтобы все так получилось. Потом Карл привел их снова в дом, и пошл о-поехал о… дня четыре, наверное. Когда я вернулась в Брентвуд, мне понадобилось несколько недель, чтобы снова войти в норму. Все казалось каким-то сном. Пока однажды, в начале августа, среди прочей почты я не обнаружила большой конверт. В него было вложено двенадцать фотографий. Глянцевые снимки восемь на десять. Вот тогда-то я со всей остротой ощутила, что совсем разные вещи — просто вспоминать о чем-либо или вдруг воочию увидеть это… вот так. Увидеть себя… О Боже! Я тогда даже чашку из рук выронила.

— Письмо пришло по почте?

— Да, на мой домашний адрес. Одному Богу ведомо, как оно не попалось сначала Дэне. В конверте была записка, я ее сохранила, положив в свой сейф. Вот она. — Мисс Дин достала записку из конверта и протянула мне. Напечатано через копирку на электрической машинке, несколько букв перебито.

— Конверт вы сохранили?

— Нет, тот не сохранила. Он был со штемпелем главного почтамта в Лос-Анджелесе. Больше никаких отличительных признаков. Не было даже пометки «лично в руки». Адрес напечатан на той же машинке, что и записка. Без обратного адреса. Да вы прочитайте.

Записка гласила следующее: «Лайза, милая, вы ведь практичная женщина и знаете, как делаются ставки в киноиндустрии. Поэтому у вас, разумеется, нет выбора. У меня имеются десять полностью отснятых кассет и неплохая задумка, как их пристроить. Рекомендую вам раскошелиться. Платить будете частями, голубушка. Каждый раз по десять тысяч, старыми стодолларовыми купюрами. Упакуете их в обычную белую бумагу и тщательно перевяжете. Каждое воскресенье, начиная со следующей недели, вам или вашей чернявой секретарше придется прокатиться. Ровно в полночь подъедете к открытому кафе «Нарана-Кай» в Топанга-Бич. Закажете что-нибудь, потом пойдете по направлению к танцплощадке, пакет держите так, чтобы его было видно. Подойдете к дальнему концу площадки, остановитесь у телефонных кабинок. Один из телефонов зазвонит, внимательно сосчитайте звонки. Немного подождите, и он снова зазвонит, такое же количество раз. Тогда возвращайтесь к своей машине. Уедете со стоянки ровно в половине первого. Запишите показания спидометра вашей машины. Если на нем будет, например, 8,6, а телефон прозвонит семь раз, значит, когда показания вашего спидометра станут приближаться к 15,6 (простое сложение, дорогуша), приготовьтесь. Вы поедете в западном направлении по шоссе номер 101. Держитесь в правом ряду, окошко с правой стороны откройте, пакет пусть будет у вас в правой руке. Следите за огнями справа впереди. Скорость снизьте до 35 миль в час. Когда заметите, как маленький зеленый огонек мигнул два раза, сразу же бросайте пакет на обочину справа. Если два раза мигнет красный свет, везите деньги домой и снова приезжайте в следующее воскресенье. Каждый раз будете получать по одному негативу и все отпечатки, сделанные с него. Они будут приходить по почте. Если все пойдет хорошо и если не станете делать никаких глупостей, мы провернем это дельце за двенадцать недель.

— Так чертовски сложно, — проговорила Лайза.

— А по сути неплохо придумано. Двое могут это провернуть с минимальным риском. Один стоит у открытого кафе и танцплощадки, фиксирует ваше или мисс Хольтцер прибытие, а после того, как вы прослушаете звонок, он звонит своему дружку и велит ему быть в определенном месте. У него есть возможность убедиться, что никто не спрятался у вас в машине. Он выезжает вслед за вами, висит у вас на хвосте, пока не решит, что никакой опасности нет, потом обгоняет вас, первым добирается до места и фарами автомобиля сигналит своему приятелю, чтобы тот надел зеленую линзу на карманный фонарик. Совсем не дурно. И очень трудно их надуть или подловить. И где же вышла осечка?

— Да нигде. Тогда, по крайней мере. Я заплатила. Один раз загорелся красный свет, почему — не знаю. На все ушло тринадцать недель. По почте я получила эти штуки, причем самые жуткие пришли последними. Деньги отвозила Дэна, у нее нервы покрепче моих.

В волнении она вскочила на ноги.

— Не стройте из себя глупца, мистер Макги! На съемки «Ветра удачи» угрохано почти семь миллионов! Мерзавец, написавший эту записку, знаком с шоу-бизнесом. Он знал, как мне придется покрутиться. Прошли