Искатель, 1995 №3 - Джон Данн Макдональд

— Вон тот большой сундук внизу — это бар. Если захотите смешать себе что-нибудь, то и мне налейте шерри. Только полбокала, пожалуйста.

Когда я направился к бару, она произнесла, чуть повысив голос:

— Знаете, это так ужасно трудно — решить, с чего начать. И не похоже, что вы собираетесь облегчить мне эту задачу.

— Просто расскажите мне, в чем проблема. Вы же Уолту рассказывали, ведь так?

— Кое-что. Но вы, как мне кажется, пожелаете… узнать все.

— Если вы хотите, чтобы я вам помог.

Пока я нес напитки, она воскликнула:

— Быть знаменитостью! Если бы все, кто об этом мечтает, знали, что это такое! Становишься чем-то вроде мишени, нет, в самом деле! Грязные интриги, все кругом стремятся поживиться за твой счет. Шагу не сделаешь просто так!

Это была уже новая роль. Она выпила вино. Я сел в кресло. Да уж, страдающая знаменитость, ответственность перед публикой…

Она печально улыбнулась мне:

— И знаете, ведь игра не стоит свеч. Но, чтобы понять это, надо завязнуть в ней вот так, как я. А тогда уже слишком поздно — не выберешься. Ведь за Гарбо все еще бегают. Сколько лет прошло со времени выхода ее последнего фильма? Да по меньшей мере тысяча! Ах да, конечно, есть здесь и свои плюсы. Но они ничто по сравнению с вещами, которые я действительно ценю: удовлетворенность, дружеские связи, семья, спокойствие. Это жуткое одиночество, Трэв. Как будто стоишь один на вершине горы.

— Но вам за это платят.

— И очень неплохо. У меня ведь куча денег. Конечно, они вложены во множество разных вещей, но, если бы я их все собрала, получилась бы довольно крупная сумма. Вот мне и дали дельный совет… Поэтому я и решила попытаться… купить выход из затруднительного положения.

— Вас шантажируют?

Она отставила в сторону свой бокал, быстро поднялась и в возбуждении заходила по комнате.

— Вы можете представить, как ценно для меня, как важно иметь возможность хоть недолго побыть самой собой? Вот как сейчас, с вами: мы можем разговаривать, как обыкновенные люди, и мне нет нужды играть. Поймите, мне просто необходимо иногда забывать, что я Лайза Дин, и становиться обычной девушкой — Ли Шонтц из Дэйтона, штат Огайо, дочкой пожарника, живущей на Мэдисон-стрит, 1610, какой я была когда-то… — Она вдруг порывисто двинулась к моему креслу, и я почувствовал, как ее теплая нога прижалась к моему колену. — Вы ведь понимаете эту насущную человеческую потребность, правда?

— Ну да, вы ж не можете вечно жить в образе, которого ждет от вас публика.

— Спасибо вам за понимание!

Еще одна роль! Это, кажется, монолог из одного старого фильма, чуть подправленный для данной ситуации.

— И когда я действительно… забываюсь, то становлюсь наиболее уязвимой.

— Безусловно.

— Я так хочу, чтобы вы попытались меня понять. На самом деле я не столь уж сложная, Трэв, — такая же, как все. Порой я чувствую себя опустошенной и отчаявшейся. Порой делаю глупости. А иногда мне совершенно наплевать, что со мной происходит.

— Понятно.

Протянув руку, она провела кончиками пальцев по моей щеке, тут же резко отстранилась и снова села на кушетку.

— Я знаю, что вы не ханжа, чувствую это. Знаю, что должна вести себя так же, как если бы говорила со своим доктором или адвокатом. Но все-таки мне так неловко…

— Да что же случилось?

Она вздохнула и печально посмотрела на меня.

— Я познакомилась с мужчиной. Привлекательный парень… по крайней мере, мне он таким казался. Это случилось в июле прошлого года, больше восемнадцати месяцев назад. Мы только что закончили съемки «Сыщика и дичи». Я чувствовала себя совершенно измотанной, но все же поехала с Карлом. Да, его звали Карл Абель, он владелец лыжной школы. Прежде нам не удавалось по-настоящему уединиться. А тут будто специально нашлось одно местечко, замечательный маленький домик. Вы хорошо знаете Калифорнию?

Это чуть ниже мыса Сур, домик прямо-таки прилепился к скале. Принадлежит он каким-то его друзьям по фамилии Чипман. Они тогда были в Швейцарии, где у них еще один дом. И мы наконец-то оказались совсем одни… — Ее голос звучал все тише и неувереннее.

— И что же дальше?

— Трэв, я живу в режиме жесточайшей дисциплины большую часть времени! Я действительно очень много работаю.

— Поэтому уж если расслабляетесь, так по-настоящему…

— Да уж, на полную катушку. Позволить себе хоть недолго не следить за каждой унцией и четвертью дюйма, не считать калории… и побыть, черт возьми, для разнообразия просто женщиной! Есть яичницу, болтать что на ум придет, напиваться и весело проводить время. Я ведь на самом деле очень эмоциональная и страстная женщина, только держу свои эмоции под контролем. Держала… До того самого случая… Полтора года назад, с Карлом. Хотя после очередного перенапряжения я именно к этому обычно стремлюсь — сбежать вот так, с мужчиной определенного типа. И тогда все эмоции, скопившиеся во мне… ну…

— Ага, расскажите мне о пестиках и тычинках. Знаете, мисс Дин, я и не думал, что, когда у вас выдается свободное время, вы удаляетесь в монастырь. Я мыслю не столь шаблонно.

— Я рассказываю об этом, чтобы объяснить, как все произошло. Так вот, это было совершенно уединенное место. Иногда Карл отлучался за продуктами и выпивкой. Там прямо в скале были выдолблены ступеньки, ведущие к крошечному пляжу, расположенному настолько низко, что во время прилива им невозможно было пользоваться. Со стороны океана была еще терраска площадью футов в двадцать, расположенная чуть под углом, так что утреннее солнце туда тоже заходило. Ее окружала невысокая широкая стена. На террасе — куча разноцветных надувных матрасов и подушек. Ну вот, мы и договорились провести там вдвоем три недели. Может, это было слишком много. Да, пожалуй. Чисто физически мы бесподобно подходили друг другу, что, конечно, знали и раньше. А вообще-то Карл интересен только на лыжне или в постели. Примерно с неделю мы. были абсолютно поглощены друг другом, день и ночь смешались для нас. Ели и спали, когда чувствовали в этом потребность. Когда острота восприятия притупилась, мы оба стали больше пить и все больше времени проводили, загорая на террасе. Я знала, что слишком уж загорела, но настолько обленилась и расслабилась, что плевала на это. Пила много водки, постоянно находилась в какой-то прострации. Мы и любовью занимались там же, на солнышке, вялые, потные и какие-то отдалившиеся друг от друга. У меня в ранней юности была внематочная беременность, я тогда чуть не умерла, ну, и поэтому мне