Грязный город - Хэйли Скривенор

Входные двери раздвинулись. Мама Льюиса, войдя с улицы, обвела взглядом вестибюль. Наверное, ей позвонила мама Эсти. С мамой был Саймон, которого она буквально силком тащила за собой. Глаза у нее покраснели, кожа вокруг них припухла.

Льюис поднялся со стула, приготовившись удирать, хоть это и не решило бы проблему.

– А где Клинт? – спросил он, когда мама подошла ближе. Имя отца само собой слетело с языка.

– Отец арестован, – сообщила она. – С кулаками полез на офицера полиции.

Льюис промолчал. А что тут скажешь?

– Ладно, поехали. И никогда больше не смей поступать так со мной. Никогда, слышишь? Ты хоть представляешь, что с тобой могло произойти? Я чуть с ума не сошла от беспокойства.

– Можно я сначала повидаюсь с Ронни? Мам, пожалуйста?

Она отвела взгляд и вздохнула.

– Льюис, ты достаточно набедокурил за один день. – Мама плотно сжала губы.

* * *

Мама о чем-то долго беседовала с матерями Эсти и Ронни в дальнем конце коридора. Льюис сидел с Саймоном, держа брата за руку. Тот шумел все громче и громче. Его голос эхом разносился по длинному коридору. Наконец мама обняла обеих женщин и вернулась к сыновьям.

Втроем они пошли к ее оранжевому автомобилю, сверкавшему на больничной парковке, как солнце.

– Вот дерьмо!

Прежде Льюис никогда не слышал, чтобы мама сквернословила.

– Мне выписали штраф за парковку, черт бы их побрал!

Мама открыла дверцу машины, села за руль и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Льюис только раз слышал, чтобы она так плакала: когда в Англии умерла ее мать. Саймон толкнул ее в бок. Она не отреагировала. Мимо шли люди. Они старались не смотреть на оранжевый автомобиль. Льюис зорко следил за Саймоном, чтобы схватить его в ту же секунду, если он бросится прочь. Раздался вой приближающейся машины скорой помощи. Где-то хлопнула дверца автомобиля.

Мы

3 декабря 2001 года, понедельник

В таком местечке, как Грязный город, нам, детям, приходилось самим придумывать себе развлечения.

Близ станции, неподалеку от железнодорожного переезда, разделявшего город на две части, рельсы тянулись сквозь высокую стальную конструкцию с сигнальными огнями, которые указывали поездам, когда нужно остановиться, а когда можно ехать. На нашей станции огни оставались зелеными днем и ночью. Все это сигнальное сооружение было собрано из тонких стальных прутьев, расставленных через равные промежутки, как планки школьной алюминиевой ограды. Поезда, направлявшиеся к побережью и от океана, с грохотом проносились под ним, не замедляя ход. Если мы находились поблизости, дрожь в ногах и зуд в носу сообщали нам о приближении поезда прежде, чем мы его видели.

Некоторые из нас уже поднялись на первую перекладину стальной лестницы к тому времени, когда показался поезд.

Зависая на вершине конструкции, мы обращали внимание не на шум и даже не на ощущение, будто нас засасывает куда-то, а наблюдали за переменчивостью света, когда состав мчался мимо. Маленький ревущий пузырь, который мы оккупировали, претерпевал изменения в атмосфере, рассекаемой яркими вспышками, которые вырывались из зазоров между товарными вагонами. Липкими слабеющими пальцами цепляясь за металлическую раму, мы понимали впервые в жизни, что висим на волоске от гибели. И эта безжизненная картина погружения в небытие успокаивала нас. А колеса под нами все стучали и стучали.

А мы держались, хотя вспотевшие ладони скользили по перекладинам.

Потом проносился последний вагон, и нас окутывала тишина. Поезд исчезал вдали до того, как нам удавалось спуститься на землю на трясущихся ногах.

* * *

Эту историю мы рассказываем для того, чтобы подчеркнуть: в детстве мы все совершаем глупости и в большинстве своем выживаем.

Констанция

3 декабря 2001 года, понедельник

С момента исчезновения Эстер прошло трое суток. В понедельник днем Констанция обычно ждала возвращения дочери из школы. И сегодня, конечно, она тоже ждала ее. Все еще ждала.

Зазвонил телефон. Она набрала полные легкие воздуха. Теперь она всегда так делала, отвечая на телефонный звонок.

– Констанция, – услышала она в трубке.

Ее взгляд опять, уже в сотый раз, упал на клочок бумаги, торчащий из-под аппарата. На нем крупным почерком Стива был написан его рабочий телефон. Рядом лежала визитка следователя.

– Кто это? – спросила Констанция.

– Эвелин Томпсон.

В последний раз Констанция разговаривала с Эвелин, когда пропала Эстер, а это было три невыносимых дня назад.

Констанция подумала, что мать Ронни не из тех, кто звонит, чтобы узнать что-то новенькое, а таких звонков за последние дни было немало. На все лады выражая сочувствие, словно размахивая потрепанным флагом, эти любопытные выспрашивали подробности. Говорили, что будут за нее молиться, а на самом деле просто хотели получить ответы на свои вопросы. Почему Стив все еще в КПЗ? Ему уже предъявлены официальные обвинения?

Стив по-прежнему находился под стражей за нападение на полицейского, и, как полагала Констанция, следователи пытались выяснить у него, куда он дел тело их дочери. Сама она не хотела с ним ни видеться, ни разговаривать, пока он не скажет им, где Эстер.

– Слушаю.

– Констанция, Ронни увезли в больницу. Мне только что позвонил Нед Харрисон. Говорит, это очень серьезно. Можешь за мной приехать? У меня машина не заводится, а я уже обзвонила всех, кого можно. Никто не отвечает.

Голос у Эвелин был спокойный, но Констанция поняла, что мама Ронни в отчаянии. Та без смущения заявила, что Констанция не первая, кому она звонит, и с ходу – без предварительного вступления, не извиняясь за причиненное беспокойство, – попросила о помощи. Этот тон был знаком Констанции. Бывает, ситуация настолько ужасная, что нельзя позволить себе такую роскошь, как паника и многословие.

– Сейчас приеду, – ответила Констанция.

– Буду ждать перед домом. – Эвелин повесила трубку.

Констанция взяла ключи, висевшие на крючке над рабочим столом. Новые переживания были для нее как струя свежего воздуха. А разве у нее не всегда так? Ее постоянно что-то гложет, что-то слепит ей глаза, что-то идет не так, как надо. И теперь она чувствует себя немного лучше, ведь понадобилась ее помощь.

Шел уехала от нее не так давно. В том месте возле живой изгороди, где последние три дня стоял ее автофургон, образовались канавки от колес. Шел старалась приходить как можно чаще, по нескольку раз на дню. В эти дни к ней наведывались и полицейские. Но сейчас гостей не было, и если Констанция уедет, в доме никого не останется. Она позвонила Шел, наговорила сообщение с просьбой срочно приехать к ней домой, если это