Лес нас найдет - Мэтью Лайонс

Это было не эхо. Прежде она пыталась поймать сигнал, которого почти не понимала. Теперь же она была запрограммирована на принятие этого сигнала.

Она задрала голову и напрягла слух. И спустя мгновение услышала резкий звук, вплетенный в шумы леса и так хорошо скрытый, что уловить его было почти невозможно. Настроившись на этот звук – на этот голос, – Хлоя обнаружила, что больше не может различать слова, но решила, что это, возможно, и неважно. Возможно, те, кого забирала эта сущность, думали, как думает любой живой человек – словами, но сама она оперировала чем-то намного более звериным и барочным: эмоциями, образами, позывами, действиями. То, что она слышала, было вплетено в ткань этого места, это была ненависть, неприкрытая и лютая.

Хлоя открыла глаза:

– Да, эта сущность все еще здесь. – Она почувствовала, как Паркер сник, услышав ее ответ. – А как насчет тебя? Тут происходило что-нибудь необычное, пока я спала?

Он покачал головой:

– Нет.

Хлоя видела, что он лжет.

– Больше никаких призраков?

– Я их не видел.

Она отвела глаза:

– Что ж, это хорошо, не так ли?

– Наверное. Ты как спала?

Она могла дать на этот вопрос тысячу разных ответов, но, кажется, ни один из них не устроил бы ее.

– Не знаю. Сон есть сон. Ты уверен, что не хочешь попытаться немного поспать?

– Я в норме.

– В самом деле?

Паркер повернулся к ней, и она увидела, что его карие глаза за грязными стеклами очков пусты.

– Со мной все будет путем, – сказал он. – В итоге. Когда мы выберемся отсюда.

– И как мы это сделаем?

Двумя пальцами Паркер показал на деревья справа:

– Сегодня утром солнце взошло вон там, так что там должен находиться восток, верно?

– Да.

– Думаю, нам нужно идти туда, пока мы не дойдем до шоссе или до океана. Нью-Джерси не тянется бесконечно, как и этот населенный призраками лес. Где-то должен быть конец.

– Хорошо, – отозвалась она. – Это хороший план. Мне нравится. Давай так и сделаем.

Он поднял палец:

– Но есть одна загвоздка.

– Какая?

Показав кивком направо, он продолжил:

– Дело в том, что, по-моему, если мы двинемся туда, то окажемся там, где были вчера. Пройдем по тому городу, мимо озера и очутимся среди тех деревьев.

У нее оборвалось сердце.

– Вот зараза.

– Вот именно, – согласился Паркер.

– Тогда нам надо идти в другую сторону. Должен же быть другой путь. Ведь это Нью-Джерси. Здесь везде проложены шоссе.

– Мы говорим это уже четыре дня, – напомнил Паркер. – И вот куда это нас завело. Думаю, самый короткий путь – это тот, по которому мы пришли сюда. Если мы будем держаться его, то, скорее всего, рано или поздно дойдем до чего-нибудь. Но нам нельзя сходить с этой дороги.

– Вот только нет никаких гарантий, что это сработает, верно? – спросила Хлоя. – Все говорит за то, что этот лес будет и дальше трахать нам мозги, водить нас кругами, чтобы держать в плену. Что же нам тогда делать?

Паркер тяжело вздохнул:

– Не знаю. Мы сразимся с ним и не отступим, нанесем ему такой урон, что он будет вынужден нас отпустить.

– А у тебя есть какие-нибудь мысли насчет того, как нам это сделать?

– Нет, – ответил он. – Никаких. А у тебя? Есть у тебя какие-то блестящие идеи?

Хлоя повернулась и посмотрела на рюкзаки, стоящие возле спальных мешков; движение потревожило ее рану, и она поморщилась.

– Вообще-то да. Теперь, когда ты спросил, мне кажется, что я могла бы кое-что предложить.

17

Нагруженные своими и чужими рюкзаками, Хлоя и Паркер двинулись по той дороге, которой прошли вчера сквозь заросли деревьев и кустов, в сторону наполовину вросшей в землю машины, пустого города, озера и мертвого белесого леса. Паркер попросил Хлою еще раз рассказать о ее видении, и она рассказала все, что она видела, слышала, чувствовала. Абсолютно все. Вместе они обсудили каждую деталь, каждый эпизод, чтобы удостовериться, что они точно ничего не упустили. Это было не так уж легко, ведь все уже начинало улетучиваться из ее памяти, как сон, который уплывает от тебя, как бы ты ни цеплялся за него. Всякий раз, когда они начинали снова говорить о ее видении, Хлоя чувствовала, что пропускает детали, которые включала в свое повествование прежде, но никак не могла вспомнить, что это за детали и почему они так важны. Они просто испарились, как рассеивается утренний туман под огненным взором рассвета.

Ее брат шагал впереди, а она шла следом, настолько быстро, насколько позволял ее костыль; шла, морщась от боли, которая теперь сделалась постоянной. Она точно не знала, когда именно боль стала жечь ее, как кислота, – возможно, это началось, когда она проснулась нынче утром, возможно, пока она спала, возможно, раньше – прошлым вечером, когда они мчались по лесу, пытаясь догнать Ники. Возможно, рана открылась, когда они были там, в темноте, но тогда она этого не заметила из-за адреналина, обильно поступавшего в кровь. Это могло произойти когда угодно, и, наверное, не имело особого значения, когда именно. Она знала только одно – теперь ее рана болела куда больше, чем в тот момент, когда Адам пырнул ее.

Остановившись на тропе, она задрала футболку и отодвинула повязку, чтобы осмотреть живот. Рана выглядела хуже, чем утром: багрово-красная по краям, черная в середине, и от нее под бледной кожей отходили ярко-красные прожилки, вид которых внушал еще большие опасения.

Паркер, идущий впереди, остановился и повернулся:

– Черт побери, Хлоя. Это выглядит паршиво.

– Ну спасибо, доктор Каннингем. А я-то и не заметила.

– Болит?

Хлоя кивнула:

– Да.

– Сильно?

– Очень сильно.

Он подошел ближе:

– В нее явно попала инфекция.

Хлоя бросила на него убийственный взгляд:

– У меня тоже есть глаза, Парк.

– Что ты собираешься с этим делать?

Она сделала глубокий медленный вдох носом и пощупала край черного струпа. У самого кончика ее пальца струп немного отходил от кожи. Подцепив его большим и указательным пальцами, Хлоя потянула, и по коже потекла желто-красная жидкость. Пока она тянула, тело пронзали волны боли.

Перестань, перестань, перестань.

Сдвинув бинт на место, она опустила футболку и устало посмотрела на брата:

– Спросил бы что-нибудь полегче.

– А как насчет антибиотиков?

– Отличная идея. Ты их захватил? – язвительно спросила Хлоя.

Паркер покраснел и отвернулся:

– Это был глупый вопрос. Прости.

Она почувствовала укол стыда и прикусила внутреннюю поверхность щеки:

– Нет, это ты меня прости. Я не пытаюсь тебя пристыдить, ведь ты просто пытаешься помочь.

Паркер кивнул:

– Ну да, конечно.

– Но