Ключи к Тайнику - Мария Владимировна Карташева

Лиза продолжала сидеть и смотреть в стену, но Софья прекрасно знала, что если налить кофе и поставить перед ней, то она машинально начнёт пить. Воткнув капсулу в приёмник, Софья нажала на кнопку, обернулась к столу и чуть не вскрикнула: на поверхности стены было нарисовано несколько знаков, похожих на те, что они находили на местах происшествия.

— Откуда это здесь.

Но дальнейших объяснений не понадобилось: все руки Лизы были в крови. Она стянула со стола канцелярский нож, сделала несколько надрезов на коже и пальцами нарисовала эти символы.

— Что это? — севшим голосом спросила Софья. — Зачем же? — она бросилась в соседнее помещение, где у Дениса хранились медикаменты, но пробегая мимо стола с бумагами, резко остановилась.

Ровные стопки рассортированного материала пестрели алыми пятнами крови и расползались по всему столу. Вся многодневная работа была насмарку, а главное — на переделку уйдёт драгоценное время. Соня добрела до стола, где можно было раздобыть пузырьки для промывки ран, обработала Лизе руки и тяжело опустилась на стул. Хотелось плакать и злиться на Лизу, но это было бы ещё более бесполезным расходованием сил.

Софья стала снова перебирать бумаги, но взгляд её упал на рисунок, который она совершенно точно где-то видела. И на этом листочке стоял явный отпечаток Лизы, складывалось впечатление, что та специально положила его на видное место. Вдруг с задворок памяти выбралось воспоминание, которое никак не относилось к делу, но, распутывая по ниточке клубок мыслей, Софья вспомнила, где видела такой же рисунок. Она подняла глаза на Лизу, потом стала копаться в папках и, когда нашла нужную фотографию, просто застыла. Спустя мгновение, она в бешеном темпе собиралась, одновременно пытаясь дозвониться Малинину или хоть кому-то из группы.

— Как меня эти грозы достали, опять сети нет, — зло сказал Софья. — Алё, Егор, я, кажется, поняла, кто сестра Нерея. Это, конечно, безумие, но фактов очень много. И Лиза помогла найти ключ к шифру. Все эти знаки — это шифр. Кровь, скорее всего, людей и животных, принесённых в жертву непосредственно перед ритуалом. Я, конечно, тот ещё криптограф, но здесь явно указан путь к этому гиперкубу. Я смогла очень приблизительно разгадать несколько посланий, но в конце каждого есть одни и те же координаты. Я тебе их выслала. Унге может быть там.

Софья наговорила Егору сообщение и, отправив его, засобиралась, потом её взгляд упал на Лизу, и в сердце клюнула боль. Ей стало отчаянно жалко потерянную, почти обезумевшую от горя Лизу, сидевшую на стуле, разом ставшую угловатой, беспомощной, отрешённой. Соня подумала, что, расследуя это дело, они все так много потеряли: нервы, здоровье, а кто-то даже жизнь. Да и если бы не профессионализм команды, сама бы Соня, скорее всего, сидела в тюрьме, хотя она до сих пор не понимала, зачем это было нужно.

Медленно подойдя к Лизе, Софья присела на корточки возле неё, взяла прохладную ладонь Лизы в свои руки и, задрав голову, сказала:

— Я не знаю, слышишь ли ты меня, но я прошу тебя, постарайся вернуться. Данила не хотел бы, чтобы ты пропала вслед за ним. Это больно, я понимаю тебя, но позволь нам помочь тебе.

Соня, почувствовав слабое пожатие пальцев Лизы, улыбнулась, резко встала и, потрепав Лизу по плечу, побежала на выход. Как только Софья вышла, Лиза встала, чёткими и уверенными шагами прошла в помещение, оборудованное под прозекторскую, открыла одну из камер, где на каталке лежали обугленные останки Данилы и, потянув на себя, выкатила тележку. Найдя простынь, она накинула её поверх тела, концы завязала узлами и, постояв несколько секунд в раздумьях, подошла к стене и врубила сигнал пожарной тревоги. Приоткрыв щёлку в двери, она выждала, пока наверх побегут люди, охранявшие здание, быстро схватила тележку и, вытолкав её в вестибюль, направилась к выходу.

— Вы куда? — крикнул ей в спину один из бойцов, бегавший проверять нет ли кого наверху.

— Тело — это улика! Вы что сигнализацию не слышали? Всё спасать нужно. Там, кстати, кто-то остался в жилых комнатах, — махнула она рукой и, не дожидаясь, когда мужчина что-то ответит, стала выталкивать каталку через узкий дверной проём.

Оказавшись на улице, Лиза бодро побежала в сторону леса, везя перед собой тележку, и через минуту растворилась в ночной ветреной сутолоке деревьев.

* * *

Унге казалось, что мокрые холодные камни уже приросли к её спине и оставили там кровоточащие вмятины, она пыталась согреться, но промокшая насквозь одежда не давала даже шанса, разорванная на ладонях кожа сильно саднила, а скула, на которой застыл синяк от удара, сильно болела. Она почти ничего не помнила после того, как услышала крик:

— Парни, я кого-то засёк, тепловизор словил. Вон там.

И девушка поняла, что они точно идут за ней. Унге выбралась из своего укрытия и побежала напролом сквозь чащу леса, продираясь через неожиданно возникшую преграду из шиповника, перебравшегося сюда из чьего-то сада. Унге помнила, что нога попала в небольшую ямку, потом было падение на промокшую лесную подстилку, но она снова встала и побежала, пока в лицо не прилетел чей-то удар. Мир вокруг словно выключили, и сознание вернулось недавно, по крупицам вливаясь обратно и кусками показывая окружающую страшную реальность. Унге долго пыталась привыкнуть к мысли, что она в такой же клетке, какие они видели при расследовании. Только теперь она была не снаружи, а внутри…

— Вы проснулись? — откуда-то из тёмного угла послышался голос.

— Кто здесь? — еле ворочая языком, отозвалась Унге.

— Вы кто? Кто-нибудь знает, что вы здесь?

— Ну, если даже я не знаю, где я, то как кто-то может знать?

— Нет, вы не поняли. Вот у меня нет родных, да и друзей не особо, так и искать некому. А если у человека есть семья, то ему не страшно. Ну не так страшно. Ведь когда помнят и ждут, мне кажется, становится легче. А когда совсем одна, просто очень страшно, — в голосе девушки послышались слёзы, и она замолчала.

— Как вас зовут? — обессиленно спросила Унге.

— Олеся. Маме нравились красивые имена. А вас?

— Унге. Послушай меня, Олеся, я следователь. Мы ищем вас, ищем таких вот похищенных девушек. Ты не одна. Сейчас у тебя есть я, — найдя твёрдость в своём голосе, уверенно сказала Унге.

— Как хорошо. А то страшно так. Тут девушка ещё есть, так она вообще с детьми. Дети всё время плачут.

— А сколько ты здесь?

— Давно.