Маленькая невинная ложь - Дженнифер Линн Барнс

Глава 55

Когда Лили вернулась домой, я хотела рассказать ей все. Правда так и рвалась наружу, но в итоге я поделилась только тем, что произошло после того, как Кэмпбелл закрылась от меня в сауне.

– И тут я наткнулась на Грир Уотерс. – Меня даже передернуло.

– Ты была в костюме Евы? – уточнила Лили. – То есть мачеха Сэди-Грэйс увидела, как ты бегала голышом по коридорам спа-центра?

– Это самая точная оценка ситуации, да.

Лили сжала губы. Сначала мне показалось, что она сердится, но потом ее плечи затряслись, и я поняла, что она едва сдерживает смех.

– Что ты там говорила? – спросила она, и у нее все-таки вырвался смешок.

Я не горела желанием снова все пересказывать, но мне хотелось, чтобы Лили продолжала улыбаться. Мне еще нужно было решить насчет Уокера, прежде чем разрушить мир кузины.

– Я прикрыла промежность правой рукой, а грудь левой. – Я пожала плечами. – А потом посмотрела на нее и сказала: «У вас уже виден живот».

Лили потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя: она смеялась так сильно, что на глазах выступили слезы. Потом кузина спросила, удалось ли мне вытянуть какую-нибудь информацию из Кэмпбелл, и я сказала, что нет.

Я не хотела быть той, кто скажет ей, что сломило Уокера. Я хотела быть той, кто все исправит.

Поздно вечером я увидела, как по нашей улице катится знакомый внедорожник. Он въехал на подъездную дорожку, ведущую к дому Дэвиса Эймса, и остановился у закрытых ворот. Мне не было видно, кто сидел за рулем и были ли в машине пассажиры, но именно этот автомобиль участвовал в нашей благотворительной акции с корзинками.

То есть водителем могли быть только двое: Уокер и Кэмпбелл.

Пока я наблюдала, ворота особняка открылись, и внедорожник исчез за ними.

Что ж, к списку моих преступлений – похищение человека, соучастие в краже в особо крупном размере и непристойное поведение – добавились еще два: взлом и проникновение. Если это Уокер решил навестить своего – нашего – дедушку, то он имел право знать правду. А если это явилась Кэмпбелл, то у меня был рулон клейкой ленты с ее именем.

Приматывать мою вероломную единокровную сестру скотчем к стулу сейчас было, наверное, не очень практично, но я была уверена, что мне это очень, очень понравится.

Взобраться на ворота не составило труда. Но та часть моей дерзкой затеи, где нужно было тайком прокрасться к дому, оказалась куда сложнее. Я раздумывала, не обойти ли дом сзади, когда почувствовала, как что-то – или кто-то – коснулось моей ноги. А точнее, бедра.

Я юркнула назад и резко развернулась. В темноте невозможно было ничего разглядеть, но рядом раздавалось чье-то тяжелое дыхание.

Клейкая лента была моим единственным оружием. Эта мысль пришла мне в голову за секунду до того, как я разглядела своего противника.

– Уильям Фолкнер! – воскликнула я сердитым шепотом.

Собака смотрела на меня с обожанием – если я правильно разглядела в темноте.

– И как же, черт возьми, тебе удалось пройти через закрытые ворота? – спросила я.

Уильям Фолкнер не спешила отвечать. Из ста девяносто девяти пород, допущенных к участию в Вестминстерской выставке собак, было всего несколько, способных двигаться незаметно и миновать запертые ворота.

И тяжеленый бернский зенненхунд не входил в их число.

Словно почувствовав, что этим вечером мне не сильно везет, Уильям Фолкнер попыталась утешить меня – она толкнула меня всем телом, чуть не уронив на землю, а затем запрокинула голову и залаяла.

Я пыталась убедить ее перестать, но похоже, она всю жизнь ждала шанса исполнить главную роль в собачьей опере. Я едва услышала, как открылась входная дверь дома Эймсов. Я отступила еще дальше в тень, но Дэвис Эймс зорко оглядел лужайку, и его взгляд безошибочно остановился сначала на гигантской собаке, а затем на мне.

– Сойер?

– Вы отлично видите в темноте, – отозвалась я и начала судорожно соображать, как лучше всего объяснить свое присутствие на его лужайке.

– Уильям Фолкнер снова сбежала?

Я ухватилась за эту возможность.

– Ума не приложу, как она пробралась за ворота!

Он на мгновение задумался.

– А как ты пробралась за ворота?

– Я воспользуюсь Пятой поправкой28.

Из-за скудного освещения в доме я не могла разглядеть выражение его лица, но что-то подсказывало мне, что ответ вызвал у него улыбку.

– Твоя бабушка всегда любила лазать по деревьям, – сказал он.

– Уокер здесь? – спросила я. Улизнуть уже не представлялось возможным, и поэтому я решила действовать прямо.

– Ты же в курсе, что уже за полночь?

– Конечно, – ответила я. Теперь он точно усмехнулся.

– Не хочу разочаровывать вас, юная леди, но Уокера здесь нет. Мальчик не заезжал ко мне уже несколько недель.

Дэвис Эймс, должно быть, заметил, как сильно изменился внук после несчастного случая. На секунду стиснув зубы, я спрятала рулон клейкой ленты за спину и сделала несколько шагов к входной двери.

– Уокера здесь нет, – повторила я. – А Кэмпбелл?

Дэвис позвенел мелочью в кармане, затем кивнул в сторону дома:

– Почему бы тебе не зайти?

Я вдруг подумала, не может ли он знать, что его сын является моим отцом. Не потому ли он вмешался, когда Лукас сделал ставку на «Жемчужины мудрости»? Чтобы предотвратить возможные слухи о том, что я – незаконнорожденный ребенок Эймсов?

Лукаса мало заботит внешняя респектабельность, в отличие от его брата. И отца.

– Я лучше побуду здесь, – ответила я. – С Уильям Фолкнер.

Моя спутница снова гавкнула. Я положила руку на ее ошейник.

Дэвис Эймс ответил не сразу.

– Что ж, хорошо, юная леди. – Когда он продолжил, в его голосе не было ни намека на одобрение: – Я передам Кэмпбелл, что ты ждешь снаружи.

Глава 56

Кэмпбелл была в пижаме. В очень пушистой пижаме. Сказать, что она рада меня видеть, было бы большим преувеличением.

– Чего ты хочешь? – Кэмпбелл включила свет на террасе. Сейчас она выглядела моложе, чем днем, – и куда более мрачной.

– Я хочу рассказать твоему брату правду.

– Думаешь, я нет?

Я буравила ее взглядом.

– Если бы ты хотела, то давно бы уже все ему рассказала.

– Ну да. – Кэмпбелл горько усмехнулась. – Ведь все так просто.

– «Привет, Уокер. Ты не виноват в той аварии, а я ужасный человек». Как по мне, проще не бывает.

Она хмуро посмотрела на меня:

– Как быстро ты во всем разобралась.

Я пожала плечами:

– Не такая уж ты и загадка.

– А ты не член этой семьи. – Ее