Запретная связь - Геннадий Геннадьевич Сорокин

Агафонов привел Викторову в свой кабинет, предложил чай с сушками. Сушки ему принесли из дежурной части. Своего угощения у заместителя начальника РОВД не было.

— Я вот что думаю, — сказал Агафонов гостье, — давай я буду звать тебя по имени. Сама посуди, по фамилии у нас называть человека не принято. «Товарищ Викторова» звучит слишком официально, словно мы на комсомольском собрании. «Гражданкой Викторовой» тебя называть еще рановато. Я буду звать тебя просто Таней. Хорошее русское имя, распространенное. Татьяна Ларина, например: «Я вам пишу, чего же боле?» Кстати, ты не помнишь, почему она с Онегиным не сошлась, что им помешало?

— Они же богатые оба были, — припомнила школьный материал Викторова. — Богатые люди любят выделываться, цену себе набивать. Если бы Ларина с Онегиным работали у нас на заводе, то они бы друг другу письма не посылали, а сразу договорились, что да как. Подумать только! У каждого из них усадьба есть, а они всю поэму не могут понять, хотят они вместе жить или нет. Мне бы их проблемы!

— О! Самое время поговорить о твоих проблемах. У нас весь вечер гостила завхоз вашего очаровательного домика Осипова. Она много интересного рассказала. Оказывается, наш коллега Алексеев был не таким уж порядочным человеком, каким его все считали. Он решил вставить Осиповой палки в колеса, за что и поплатился… Опа! Чуть было не забыл.

Агафонов поднял трубку прямой связи с дежурной частью.

— Принесите мне ножницы и конверт, — приказал он.

— Это еще зачем? — насторожилась гостья.

— Во всем должен быть порядок! — охотно объяснил Агафонов. — На пиджаке Алексеева, который мои коллеги нашли в бомбоубежище, был обнаружен женский волос, и этот волос не принадлежит его жене. Я думаю, что этот волос выпал с твоей прекрасной головки. Сейчас я отрежу у тебя несколько волосков и пошлю их на сравнительную экспертизу. С какой части головы можно срезать волосы?

— Вот тут, — Викторова показала на затылочную область. — Только немного отрежьте, а то я буду выглядеть как облезлая кошка.

Дежурный принес ножницы. Агафонов срезал несколько волосков подлиннее, упаковал их в конверт и велел отправить на экспертизу.

— Так вот, о конкуренции в Темном царстве, — продолжил он. — Осипова дала тебе отравленную водку и проинструктировала, как действовать дальше.

— Кто сказал, что она мне что-то давала? — неожиданно жестким тоном возразила Викторова.

Агафонов посмотрел на девушку и изумился: насмешливые искорки в ее глазах исчезли, уступив место холодной голубизне льда.

«Вот ты какая на самом деле!» — подумал он.

Эта мысль в сознании Агафонова прошла фоном. Мозг его, не растрачивая внимания на изменение обстановки, мгновенно просчитал десятки вариантов развития событий и выдал заключение: «Не вывернется! Доказательств против нее много».

— Если ты получила зелье не от Осиповой, то, значит, сделала его сама! Других вариантов нет.

Викторова не стала возражать. Агафонов продолжил:

— Таня, ты же не матерый преступник! Давай сыграем с открытыми картами. Что у нас есть, кроме показаний Осиповой? У нас есть тапочки Каменевой, в которые въелась пыль из бомбоубежища. У нас есть отпечатки подошв этих тапочек на полу, около тюка с одеждой Алексеева. У нас есть твой волос на его пиджаке. Любому суду этих доказательств хватит, чтобы отправить тебя за решетку. Но я не ставлю своей целью лишить тебя свободы. Я не судья. Сейчас я хочу только одного — узнать правду.

— Интересная постановка вопроса, — обдумывая ответ, сказала Викторова. — Но почему именно я поднесла ему рюмку с отравленной водкой, если его вещи прятала Каменева?

— Таня, что за детские отговорки! К твоей подружке Алексеев не пошел бы на свидание, даже если бы литр водки выпил перед входом в общежитие. Слишком уж она неженственная, мужиковатая. Алексееву нравились яркие девочки, такие как ты или как Алена Козлова. К тебе бы он по первому зову пошел, а к Каменевой — нет. Едем дальше! Он пришел к тебе в гости, вы выпили. Вечереет. После часа ночи с работы должна вернуться Каменева. Ты же не хочешь сказать, что до ее прихода вы с Алексеевым болтали о жизни и водочку попивали? Он что, другой компании найти не мог, где ему можно было выпить и поговорить за жизнь? Зачем тогда эти сложности с незаметным проникновением в общежитие? Нет, Таня! Он пришел конкретно к тебе и потерял сознание еще до того, как вернулась со второй смены Каменева. Почему я в этом уверен? Я, Таня, не первый день на свете живу, повидал кое-что такое, что тебе и не снилось. Если бы Алексеев не потерял сознание до полуночи, он должен был вступить с тобой в интимную связь. Иначе зачем он пришел? Поговорить с тобой о Евгении Онегине? Нет, конечно. У него была цель, и ты ему при встрече намекнула, что цель его вполне осуществима. Иначе бы он не стал предупреждать жену, что в эту ночь будет дежурить и домой не придет. Если бы вы занялись любовью и Алексеев добился бы того, к чему стремился, то он бы немедленно после окончания любовных утех собрался бы и ушел в отдел, чтобы переночевать на стульях. До утра ему у тебя оставаться смысла не было. Утром старушка на вахте его засекла бы, и пошли бы по общежитию слухи, что Алексеев себе зазнобу в общаге нашел. Ночью же он мог открыть окно в туалете на первом этаже и незаметно выпрыгнуть на улицу. Дело было бы шито-крыто! И тебя бы он полюбил, и незамеченным остался бы. Но он оказался на лестничной клетке без сознания, в чужой одежде. Так как дело было?

— Предположим, дело было так, — сказала Викторова. — Мы занимались с Алексеевым любовью, увлеклись, и пришла Каменева. Дожидаться его ухода в коридоре она не могла, поэтому осталась с нами в комнате. Алексееву ничего бы не оставалось, как собраться и пойти домой. Каменева ему на посошок налила из ядовитой бутылки, и он потерял сознание. Как вам такой вариант?

— Не прокатит! — заверил Агафонов. — Осипова не могла дать зелье Каменевой. Твоя соседка могла вернуться домой, когда от Алексеева уже бы и след простыл.

Викторова, прищурившись, посмотрела в глаза милиционеру.

«Она прощупывает, насколько сильны мои аргументы против ее заранее подготовленной обороны», — догадался Агафонов.

— Что вам сказала Осипова? Почему я вдруг согласилась на ее предложение? Меня-то их дела не касались.

— Она сказала, что пообещала руководству завода сообщить о твоих «особых» отношениях с Каменевой. Ты