Растворенные - Сара Блэдэль

На мгновение свет снова зажегся, а потом снова стало темно. Хайан сжался от страха.

Свет опять моргнул.

– Альдар, это ты?

– Нет, – ответил незнакомый мужской голос.

– Кто вы? – прошептал Хайан дрожащим голосом.

– Кара господня.

Тут он почувствовал укол в шею. Гортань сразу вспухла. Воздух стал тяжелым. Он попытался что-то сказать, но не смог. Потом все вокруг потемнело.

День девятый – суббота

– Как долго, по-вашему мнению, вы были без сознания? – спросила Дея, оглядывая многочисленные полки и бесконечные ряды покрытых пылью книг. Дядя Нассрин сидел в кресле, вид у него был измученный и растерянный, половина лица разбита.

– Не могу точно сказать, – неуверенно ответил Альдар, потирая затылок. – Когда я пришел в себя, брата уже не было.

Его темные глаза покраснели от слез, а взгляд все время возвращался к двери, словно он еще не до конца осознал, что и Нассрин, и брат пропали.

– Вы сказали моему коллеге, что не помните, как все произошло?

Альдар кивнул.

– Врач обнаружил маленькую точку на моей шее. – Он наклонился к Дее и показал пальцем. – Сказал, что меня, вероятно, усыпили. У меня взяли кровь на анализ, но про результаты я не знаю… Я пошел вниз, потому что погас свет, но я не знаю, как все это произошло. Кажется, я упал. Была кромешная тьма.

Дея посмотрела на Лиама.

– Вчера вечером или ночью в этом районе электричество не отключали, и когда Альдар пришел в себя, свет снова горел.

Альдар утвердительно кивнул.

– Вскоре после того, как погас свет, мы услышали внизу какой-то шум. Мы надеялись, что это Нассрин возвращается домой. Тут я пошел вниз, чтобы проверить, не перегорели ли предохранители.

– И вы не нашли записку с цитатой из Корана? – снова спросил Лиам. Они уже обыскали весь нижний этаж, но ни там, ни наверху записок криминалисты не нашли.

Дядя Нассрин покачал головой. На маленьком столике между двумя креслами лежала стопка старых фотографий, на верхней была Нассрин в детстве, она стояла перед расстеленным на земле ковриком.

Дея повернулась к Лиаму и сказала, понизив голос:

– Если Хайан – девятая жертва преступника, то, похоже, он не выдерживает прессинга и его планы срываются. Или он вообще решил обойтись без цитаты на этот раз, или забыл выложить?

Лиам подумал о записке, которую нашел у себя дома на кухне, и согласился с ней. Что-то у преступника пошло не так, а если он начнет действовать бессистемно, предсказать и тем более предотвратить его поступки станет еще сложнее.

– Надо ли нам связаться с кем-то, кто может прийти и побыть с вами? – спросила Дея, когда они уже собирались прощаться с пожилым человеком.

Альдар покачал головой.

– Спасибо, нет. Я бы хотел немного побыть один, – сказал он, взял со столика стопку фотографий и положил ее себе на колени.

Он показал им фотографию юной Моны и сказал, что Хайан даже не подозревал, что у него есть сын.

– Теперь эти двое могут и не встретиться.

– Мы можем предложить вам другое место для проживания на ближайшие несколько дней, – настаивала Дея.

Он снова покачал головой и вежливо отказался.

– Я лучше останусь здесь.

* * *

– Это настоящий ад для нас, – сказал Эрнст недовольно, – не понимаю, как такие истории попадают в прессу. Журналисты даже не удосужились проверить факты!

– Ты хочешь сказать, что пресса все неправильно представила? – спросила Дея.

Она никак не могла забыть отчаяние Альдара, хотя прошло уже несколько часов после встречи с ним. Они заехали на заправку и купили сэндвичи, прежде чем ехать в Томмеруп, чтобы поговорить с Эрнстом и Моной о тех временах, когда Мона была помолвлена с Бентом.

Лиам сделал глоток горячего кофе, который поставили перед ним на стол, и одобрительно кивнул Моне.

– Я думаю, – продолжал Эрнст, – это частное дело, и оно точно не касается всей страны.

– Вопрос, который стоит перед нами, сотрудниками полиции, – заметила Дея, – и, вероятно, перед всеми жителями Дании, заключается в следующем: где правда в этой истории о Бенте, Хайане и твоей дочери? Поскольку Хайан исчез, а у нас есть только версия Бента, мы приехали сюда, чтобы поговорить с тобой, Мона.

– Нам не очень-то хочется обсуждать прошлое, – неприветливо проворчал Эрнст.

Дея посмотрела на Мону, которая, похоже, нервничала. Она сидела за столом, опустив глаза и сцепив руки на коленях.

– Мы понимаем, но, к сожалению, вам придется поговорить о прошлом, – вмешался Лиам. – Мы расследуем похищение девяти человек. Как вы знаете, Хайан исчез из своего дома вчера поздно вечером, и нам необходимо выяснить, может ли его исчезновение быть как-то связано с событиями в прошлом. Другими словами, мы имеем право задавать вам любые вопросы, если мы считаем, что они имеют отношение к делу.

Лиам повернулся к Йоханнесу, который сидел напротив деда; перед ним на столе были разложены свежие газеты.

– Знали ли вы, что Хайан Халил – ваш биологический отец?

Йоханнес посмотрел на Лиама, затем осторожно покосился на Эрнста.

– Что толку копаться в событиях, произошедших сорок шесть лет назад? – продолжал Эрнст зычным голосом.

– Ты знала, что Хайан все эти годы жил поблизости от вас? – Дея внимательно посмотрела на Мону.

– Оденсе не то чтобы уж совсем поблизости, – снова вмешался Эрнст.

– Я разговариваю с Моной, – сухо заметила Дея.

Лиам видел, что она начинает раздражаться.

– С тобой всегда было трудно, – глядя на Дею, Эрнст покачал головой. – Твой отец тоже отвернулся от церкви, как только смог уехать из дому.

Лиам ободряюще положил руку на плечо Деи.

Старое, морщинистое лицо Эрнста искривилось в презрительной гримасе. Он сурово посмотрел на внука.

– Даже моя собственная семья легкомысленно относится к нашей вере и нашей ответственности перед церковью.

– Это не так, – резко ответил Йоханнес. – Мы всегда поддерживали тебя и твою веру, но тебе всего было мало!

– Я так и не получила ответа о Хайане, – сказала Дея, глядя на Мону и игнорируя перебранку мужчин.

Зажужжал мобильный Йоханнеса, который тот держал в руках. Лиам успел увидеть, как засветился экран. Это было похоже на уведомление от мобильного приложения, связанного с сигнализацией.

– Что ты хочешь услышать от моей дочери? – спросил Эрнст немного тише. – Она не видела этого человека сорок шесть лет!

– Мы спрашиваем Мону, – сказал Лиам.