Растворенные - Сара Блэдэль

Эрнст закрыл глаза и как-то обмяк. Как будто он оттаял от нежного прикосновения дочери.

– Около года назад я заболел.

Он посмотрел на Лиама.

– Я думал, что пришло мое время покинуть этот мир. Мы все так думали.

– Это правда, – кивнула Мона. – У отца была пневмония, и мы боялись, что он не выкарабкается.

– Я почувствовал, что это неправильно – умереть, не рассказав Йоханнесу.

Мона в ужасе уставилась на отца.

– И тогда вы сказали ему, что его мать забеременела после изнасилования? – спросил Лиам, не спуская глаз со старика, чтобы понять, как тот отреагирует на такое предположение, но Эрнст продолжал смотреть в глаза дочери.

– Я сказал ему правду, да.

– Но ведь все было не так, отец, – в отчаянии воскликнула Мона. – Ты всегда знал, что это не так!

– Ты была молодой девушкой, и ты сбилась с пути, – уверенно произнес Эрнст. Он вновь обрел свой зычный голос. – Ты потеряла хорошего мужа, потому что тебя изнасиловали и ты родила ублюдка, и это была и есть правда!

В эту минуту вернулась Дея, щеки ее пылали.

– Йоханнес исчез.

* * *

Дея бежала по траве, пытаясь догнать Лиама, который мчался к побеленному дому, где жил Йоханнес. Она попыталась представить себе, какую ненависть должен был испытать Йоханнес к деду, узнав о том, что мать на самом деле любила человека, от которого родила его, и пожалела, что не спросила Мону, есть ли у ее сына в доме огнестрельное оружие.

Лиам осторожно открыл незапертую дверь и позвал Йоханнеса. Их встретил сладковато-землистый запах, но в доме было чисто и аккуратно.

– Ты наверх? – напряженно спросил он Дею, а сам пошел дальше в гостиную, положив руку на кобуру с пистолетом.

Дея медленно поднялась по лестнице на второй этаж. Стены были оштукатурены, а сам дом был оформлен так, как это было принято в семидесятых годах прошлого века.

На втором этаже Дея увидела четыре двери. Одна вела в ванную комнату с блестящей коричневой плиткой и раковиной грязновато-зеленого цвета, две другие – в полупустые комнаты с синтетическими коврами цвета ржавчины. Из гостиной Лиам крикнул, что там пусто, а затем она услышала, как он вышел из дома. Дея взялась за ручку четвертой двери. Дверь была заперта. Дея дважды надавила на нее плечом, и на третий раз дверь поддалась.

На мгновение она замерла на пороге, пока глаза привыкали к темноте. Единственное окно в комнате было закрыто вышитыми оранжевыми шторами, и в отличие от других комнат, эта была забита мебелью: синий бархатный диван-кровать с подушками и пуховым одеялом и несколько стеллажей, заставленных коробками, ящиками, пластиковыми папками и книгами. Посреди комнаты стоял большой письменный стол с двумя современными мониторами, персональным компьютером и аккуратной стопкой тонких папок.

Дея отодвинула шторы. Внизу, во дворе, она увидела Лиама, который вышел из бокового здания. Дея громко постучала по стеклу, давая тем самым знак, что Йоханнеса нет и на втором этаже, но он не услышал ее, повернул за угол и пошел в сад.

На мгновение она замерла, оглядывая маленькую, забитую вещами комнату. И уже было направилась назад к двери, когда ее взгляд остановился на коричневой папке, лежащей в стопке сверху. На обложке была прикреплена фотография женщины средних лет. Дея натянула синие перчатки для работы на месте преступления, затем подняла папку и поднесла ее к свету, чтобы рассмотреть фотографию. Ей показалось, что перед ее глазами проплывают кадры замедленной съемки, и она не сразу поняла, что на фотографии – она сама.

Дея застыла. Ладони стали влажными под плотно облегающими перчатками. Она медленно открыла тонкую папку. Она была точь-в-точь как те, в которых они сами хранят досье и отчеты. Внутри была небольшая стопка бумаг. «Неизвестно» – было написано на желтом стикере вверху. Она стала судорожно перебирать листки, на которых вся ее жизнь была расписана до мельчайших подробностей. Часы ее работы. Ее пробежки. Ее любимые магазины. Ее тренировки. Ее адрес. Какая-то дурацкая скамейка, на которую она села, размышляя о жизни, в «Саду сказок» позади собора. Даже самые близкие ее коллеги были обстоятельно описаны. Нассрин. Лиам. Торбьорн.

Она заглянула в следующую папку. На обложке была фотография Луны. Внутри все было организовано по той же схеме. Он знал все о молодой женщине. О Деннисе. Об их матери. О том, как Луна была связана с Каспером и Беатой.

Она услышала, что Лиам вернулся в дом, и позвала его. Услышала, как слабо звучит ее голос, как будто комната вытянула из нее весь воздух. Он тотчас в несколько прыжков взбежал по лестнице, все время повторяя ее имя.

– Что случилось? – спросил он, задыхаясь, когда вошел в комнату.

Она повернулась к нему и махнула рукой в сторону стола.

– Это Йоханнес!

Он подскочил к столу. Дея показала ему папки и свою фотографию. Он быстро просмотрел содержимое, а потом стал перебирать листки в других папках.

Дея придвинула стул к столу и села перед двумя мониторами, позади нее Лиам начал снимать ящики со стеллажа. Она слышала, как он разговаривает по телефону, как отдает короткие команды: вызвать подкрепление, обыскать все вокруг, поставить оцепление у дома. Нельзя было терять ни минуты. Поиски начались. Поиски Йоханнеса и девяти человек.

Она включила компьютер. Один из мониторов загорелся и запросил пароль. Когда она положила пальцы на клавиатуру, то почувствовала, что Лиам подошел и встал за ее спиной. Он наклонился над ее плечом, наблюдая, как она вводит дату рождения Йоханнеса. Неправильный пароль. Затем она попробовала день рождения Моны. Опять не то.

Пыль плясала в падавших из окна лучах солнца.

– А Эрнст, ты знаешь день его рождения? – спросил Лиам.

Дея покачала головой, помнила только день рождения своего отца, хотя тот уже давно умер. Дея несколько раз сжала-разжала пальцы и полностью сосредоточилась на компьютере. Закрыла глаза, попыталась увидеть перед собой Йоханнеса и вспомнить его по тем временам, когда она искала утешения у них в доме после смерти мужа. Внезапно ей на ум пришел стих над алтарем в церкви. Он очень много значил для ее дяди. «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет». Иоанн 11. Она загуглила стих в телефоне и быстро нашла нужное место. Евангелие от Иоанна, глава 11, стих 25.

Дея сделала глубокий вдох и положила пальцы на клавиатуру. Иоанн 1125. Посмотрела