Растворенные - Сара Блэдэль

Лиам безучастно смотрел, как над коричневой жидкостью поднимается пар. Сливок не было, да ему уже было все равно.

Мартин, поговорив по телефону, поставил три зеленые отметки в трех местах на карте.

– Тут тоже никого, – пробормотал он разочарованно.

Лиам поднес кружку к губам, в основном чтобы чем-то себя занять. У них было задействовано девять поисковых групп, беспилотники в воздухе, собаки на земле, тепловизоры на вертолетах, и тем не менее они продвигались вперед черепашьим шагом.

Дея опустилась на стул рядом с ним. Он и не заметил, что она куда-то уходила. Рядом с его чашкой появился пакетик сливок.

Лиам благодарно кивнул, влил в кофе изрядную порцию сливок и сделал еще один глоток.

– Это я должна была быть там, а не Нассрин, – сказала Дея едва слышно. – Ничего не понимаю. И это моя семья, черт возьми!

Лиам повернулся к ней с обеспокоенным видом.

– Никто не считает, что ты должна была это предвидеть. – Он развел руками. – Этот человек следил за тобой целый год. Он просто сумасшедший!

– Точнее сказать «за нами»! Он следил за всеми в своем списке.

Она беспокойно заерзала на стуле.

– Но ведь я знала, что Йоханнес – человек со странностями, а Эрнст – вообще иллюстрация к справочнику по фундаментализму.

Лиам кивнул.

– Согласно записям Йоханнеса, он выбрал тебя в качестве восьмой жертвы, а Эрнст должен был стать девятой. Но потом он поменял планы и вместо этого напал на Хайана?

– Я не верю, что Хайан был запланирован, – сказала Дея. – Я думаю, что это было спонтанное решение, потому что Йоханнес прочитал о нападении Бента на него и решил, что Хайан, должно быть, – тот самый человек, который в свое время изнасиловал его мать. Ведь Эрнст сказал Йоханнесу, что Мона была изнасилована.

Лиам потянулся за чистым листком бумаги. Переписал на него те стихи из Корана, которые висели у них на доске.

– Что, черт возьми, заставило человека пойти на такое безумие?

Он обвел в кружок каждый стих, а сбоку начал писать десять заповедей.

Дея сидела скрестив руки, она казалась прозрачной от усталости, но выпрямилась и взяла листок, когда Лиам подвинул его к ней.

– Эрнст всегда был сильной личностью, христианином-традиционалистом в местной общине в Томмерупе, поэтому он, должно быть, чувствовал невыносимый стыд, когда Мона родила смуглого ребенка, отец которого был мусульманином. Я представляю, как Эрнсту все эти годы было трудно любить собственного внука, возможно, он считал его безвозвратно потерянным из-за отца-мусульманина. – Дея покачала головой. – Всю свою жизнь Йоханнес изо всех сил пытался понравиться Эрнсту, но тому ни в чем нельзя было угодить. Когда Эрнст оказался, как он считал, на смертном одре, он, очевидно, решил, что пришло время рассказать Йоханнесу то, что Эрнст считал правдой, а именно, что Йоханнес был зачат в результате изнасилования. Почему он так решил, я сказать не могу. Возможно, он почувствовал необходимость объяснить свое плохое отношение к внуку за все эти годы… – Дея вздохнула и продолжила: – Когда Йоханнес понял, что причина, по которой Эрнст никогда не был им доволен, заключается в том, с чем ничего нельзя поделать… – Она остановилась на мгновение, глядя прямо перед собой. – Разве мы не можем представить, что он решил отомстить Эрнсту, показав ему, как много зла можно сделать, используя религию на службе зла. Можно сказать, все это преступление было совершено потому, что Йоханнес знает, что единственное уязвимое место Эрнста – это его вера. Вот он и ударил его в это место. Точно так же, как и самого Йоханнеса всегда больно настигала вера его деда.

Лиам задумчиво кивнул. Дея немного ссутулилась, усталые глаза глубоко запали в две темные впадины на загорелой коже.

– А Эрнст, согласно записям Йоханнеса, должен был стать жертвой номер девять, потому что дед претендовал на церковь, веру и, если уж на то пошло, на самого Йоханнеса как на свою собственность, – сказал он.

Теперь кивнула Дея.

– Именно так.

– Но мы не выяснили, кто десятая жертва, – вмешался Мартин.

Сверху раздался громкий стук в пол.

– Это айтишники, – пояснил Мартин. – Я попросил их постучать в пол, если в резервуаре будет какое-то движение.

– Видим Беату, – сказал Пил, показав силуэт на экране, как только они вошли в маленькую комнату. За окнами уже была ночь.

Они увидели, как Беата развязала брюки, которые удерживали ее на трубе, и соскользнула в воду. Женщина поблизости от нее протянула руку, и Беата нащупала ее, схватила и на мгновение задержала в своей руке. Они, похоже, не разговаривали.

– Это Луна, – прокомментировал Пил.

Затем Беата отпустила руку Луны и двинулась к третьему человеку. Она нащупала его лицо.

– А это Каспер, да? – спросила Дея, неподвижно глядя на экран.

Пил кивнул.

Беата погладила Каспера по щеке. Затем посмотрела на Луну и что-то сказала.

– Их лица редко обращены к камере, так что не всегда их видно на экране, – пояснил Пил.

Луна развязала удерживающую ее одежду и соскользнула в воду. Она двигалась так, как будто ей очень больно. Она добралась до Беаты, и они вместе отвязали Каспера и опустили его в воду. Он не двигался. Беата положила голову Каспера себе на грудь. Затем она нащупала его запястье и начала сгибать и разгибать его руку.

– Она пытается поддерживать в нем жизнь, – воскликнула Дея, в отчаянии глядя на Лиама.

День десятый – воскресенье

Прошел ливень, и через приоткрытое окно в комнату проник нежный аромат влажной летней ночи. Лиам сел на синий диван, и в тот момент, когда его тело коснулось мягкой поверхности, он почувствовал, как хочется спать, – все тело налилось свинцом.

За компьютерами в низком кресле сидел Пил, пристально наблюдая за нечеткими очертаниями людей в темной воде.

Лиам запрокинул голову на спинку дивана, закрыл глаза и погрузился в сон. Он не чувствовал времени, не понимал, спит он или нет, но тут его резко выдернул на поверхность возглас, раздавшийся от стола.

На секунду он замер, растерянно моргая, затем поднялся на ноги. Схватившись за спинку кресла Пила, он наклонился над плечом коллеги.

– Что случилось?

– Только что там появился новый человек!

Пил с мрачным видом повернулся к нему, и Лиаму стало не по себе.

– Кто?

Лиам сорвался на крик, хотя и стоял вплотную к нему и смотрел в экран, который теперь был полностью черным. В глазах