Монстр внутри - Оливия Нортвуд

Им удалось дозвониться до Мэтта. Он вспылил, когда услышал, что они хотят с ним поговорить.

– Прости, но поеду я, – твёрдо сказал Джеймс.

Грейс открыла рот, приготовившись спорить. Он заранее знал, что она скажет, но ни один её аргумент не убедил бы его отпустить женщину на легковой машине в одиночестве пробираться через горы.

– Я знаю, что ты скажешь, Грейс, но поеду я. Думаешь, одинокая женщина на дорогой машине в этом медвежьем углу – хорошая идея?

Похоже, у неё не было сил и желания спорить. В глубине души, там, где она признавала себя уязвимой, она уже согласилась с ним.

* * *

Дорога была сложной. Прошёл ледяной дождь, и хайвей превратился в каток. Машину Джеймса несколько раз заносило, но ему всё же удалось добраться до монастыря.

Наполовину слепой, сгорбленный старик не представился. Он не мог вспомнить никакого Майлза Чапмана.

Джеймс пытался поговорить с ним, пытался разузнать, помогает ли ему кто, но старик лишь отшучивался. По двору перед его домом, сколоченным из чего придётся, бегали упитанные куры. Сам старик тоже выглядел прилично. Джеймс решил, что кто-то о нём всё же заботится.

Джеймс сожалел о потраченном времени. Ему так и не удалось выяснить подробности о пожаре. Старик не мог даже назвать внятную причину, почему он поселился на руинах Сент-Джозефа.

Он долго разглядывал фотографию отца-настоятеля из статьи про пожар, но так и не смог соотнести мужчину с неё с проседью в волосах с лысым стариком, покрытым шрамами.

Он пригласил Джеймса в дом и поставил чайник на плиту. Джеймс с любопытством наблюдал за ним.

– Откуда у вас эти шрамы? – Джеймс взял его за запястье и нахмурился.

Короткого, полного тревоги и сожаления взгляда хватило, чтобы Джеймс понял: старик что-то недоговаривает.

Джеймс покачал головой. Слишком много загадок для него одного. Ему хотелось вернуться в Вашингтон и перетрясти весь штат, чтобы найти Майлза Чапмана. Он ненавидел маленькие города, застывшие во времени, с их тайнами, в которые они никогда не посвятят чужака. Старик промямлил какой-то ответ, но Джеймс его уже не слушал.

– К чёрту, – шепнул Джеймс и медленно подошёл к двери.

В Сиэтле его ждала Мэдди. Грейс, вой полицейских сирен, запах крови и формалина. И ублюдок, которого он должен был поймать. Джеймс должен был ехать домой. Ему больше нечего делать в Вайоминге.

31

Глава

Муниципальный приют в Спокане закрыли в конце нулевых, когда государство окончательно прекратило финансирование. Личные дела сирот и воспитателей лежали в городском архиве. Они сильно обветшали. Некоторые документы покрылись плесенью: с конца нулевых городской архив пережил наводнение и бесконечную смену архивариусов, о чём Грейс рассказал отец.

Дэниэл Келлер горячо откликнулся на просьбу дочери найти контакты Эйдена Харриса, когда Дайан оказалась бессильна. Говоря с ним по телефону, Грейс улыбалась. Она любила его таким: погружённым в работу, энергичным, строящим догадки.

Грейс не торопила его. Пока Джеймс был в Вайоминге, она поговорила с агентом Генри Уайтхоллом, назначила встречу Мэтту и увиделась с Холли. Она ни на что не рассчитывала. Даже если предположить, что Эйден Харрис жив и согласится с ней поговорить, что он ей скажет? После того, как Майлза Чапмана отвезли в приют при монастыре, Харрис, должно быть, и думать о нём забыл. Ответы нужно было искать не здесь. В последнее время Грейс всё чаще думала о том, что они вовсе не найдут ответов.

Отец нашёл контакты Харриса, выяснил, что он переехал в Нью-Гэмпшир, где до сих пор работал в частном приюте для мальчиков.

Грейс всё же поговорила с ним. Эйден Харрис до сих пор помнил Майлза.

В приюте Майлза считали несносным, трудным ребёнком, но в воспоминаниях Эйдена он был травмированным мальчиком с глубокой привязанностью к сестре. Именно после того, как их с Хизер разлучили, Майлз стал невыносимым. У него часто случались приступы, когда он кидался на воспитанников безо всякой на то причины. Он впадал в истерики, протестовал. Эйден вскользь упомянул инцидент с собакой патронатной семьи, куда Майлза определили на время, но в подробностях рассказал, как остальные мальчишки избили его, когда Сара Говард проболталась об этом. После избиения Майлз несколько месяцев провёл в больнице, а сразу после его отвезли в приют при монастыре Святого Иосифа.

– Это я предложил. Представляете? – Эйден горько усмехнулся. – Я предложил отправить мальчишку туда. Потому что хотел его спасти.

– Спасти? Вроде как спасти его душу? – Грейс нахмурилась.

Ей казалось, что она говорит со здравомыслящим человеком, но последняя фраза Эйдена звучала так, словно он религиозный фанатик.

– Что? Нет. К чёрту его душу. Я физически хотел его спасти. Рано или поздно в приюте его бы убили. Но вот какая ирония, да? В конце концов он всё равно умер. В пожаре, как мученик.

– Вы в этом уверены? Я имею в виду… Может быть, Майлз как-то связывался с вами?

– Я не видел Майлза Чапмана с тех пор, как отвёз его в Вайоминг. А в чём, собственно, дело?

Эйден Харрис дал довольно чёткую и подробную характеристику Майлзу Чапману. Она во многом совпадала с психологическим портретом, нарисованным агентом Уайтхоллом.

После разговора с Эйденом Грейс продолжала сидеть на краю рабочего стола, обхватив себя руками, и словно в забытьи смотрела на портреты жертв, разложенные на полу. Все они были поразительно похожи на Конни Чапман. Моложе, чем она, красивее, но сходств было много. Обесцвеченные волосы, пухлые губы, ярко-голубые затравленные глаза. В этом не было никакого смысла, если Майлз Чапман погиб в пожаре двадцать лет назад.

Джеймс уехал в Вайоминг искать правду. Судя по тем ёмким ответам, что он присылал ей, дела у него шли неважно. В Сент-Джозефе никто не хотел говорить начистоту, он собрал больше сплетен, догадок и безосновательных предположений, чем хотел, а последние пару дней не выходил из номера придорожного мотеля, дожидаясь, пока дорогу через перевал расчистят от последствий чёрной метели, чтобы вернуться в Сиэтл.

Когда он перестал отвечать на сообщения, Грейс начала волноваться. Она знала, что большая часть пути лежит вне зоны покрытия сотовой связи, знала, что дорога могла быть тяжёлой из-за выпавшего снега, что Джеймс, должно быть, напряжённо, до тупой боли в висках всматривается в белую бесплодную пустыню и крепко сжимает руль, чтобы не занесло. У него просто не было минутки, чтобы ответить ей.