Современный зарубежный детектив-7 (Крутой детектив). Компиляция. Книги 1-27 - Сара Парецки

Повесив трубку, я вышла из больницы. Мне надо было еще поговорить самой с Бобби. Когда прибыла «скорая помощь», я уехала вместе с Лотти и Ральфом, а Мэллори был так занят, что только успел крикнуть: «Я должен поговорить с тобой», когда я уже направлялась к двери. Но у меня не было настроения говорить с ним сегодня вечером. Хорошо, по крайней мере, что с Джилл все в порядке. Но бедная Анита! Я должна отвезти ее к отцу, прежде чем его арестует полиция.

От больницы было всего четыре квартала до «Ритца». Вечер был ясный, теплый и ласковый. Я вдруг с тоской вспомнила о своей матери; и вечерняя тьма, словно мать, обвила меня своими ласковыми руками.

Вестибюль «Ритца», выдержанный в скромных тонах, с обшитыми плюшем креслами и диванами, находился на двенадцатом этаже. Общая атмосфера роскоши действовала мне на нервы. К тому же я плохо в нее вписывалась. Поднимаясь на лифте, я видела себя в зеркалах: вся встрепанная, в окровавленных джинсах и жакете. Ожидая Мюррея, я одновременно ждала и гостиничного детектива. Мюррей и он прибыли одновременно.

— Извините, мадам, — вежливо сказал детектив, — не будете вы так любезны пройти со мной?

Мюррей рассмеялся:

— Извини, Вик, но вид у тебя действительно подозрительный.

Он повернулся к гостиничному детективу:

— Это Ви.Ай. Варшавски, частный детектив. Мы только заберем одного из ваших гостей и сейчас же уедем.

Детектив хмуро изучил корреспондентскую карточку Мюррея и кивнул:

— Хорошо, сэр. Не подождете ли вы у стойки, мадам?

— Пожалуйста, — вежливо сказала я. — Я понимаю, что большинство ваших гостей видели кровь только в специально недожаренном бифштексе... На может, вы разрешите мне умыться, пока мистер Райерсон ожидает мисс Мак-Гро.

Детектив провел меня в туалетную комнату в офисе управляющего. Я как могла почистилась и вымыла лицо. Затем нашла щетку в шкафчике над мойкой и кое-как причесалась. Вид у меня стал много приличнее. Может, и недостаточно элегантный для «Ритца», но все же не такой, чтобы меня можно было вышвырнуть на улицу.

Анита и Мюррей ждали меня в вестибюле. Она посмотрела на меня с сомнением:

— Мюррей говорит, что я вне опасности?

— Да. Мастерс, Смейссен и его гангстер арестованы. Хочешь ли ты поговорить со своим отцом, прежде чем он тоже будет арестован? — При этих словах у Мюррея отвалилась челюсть. Я взяла его за руку, чтобы он не вздумал чего-нибудь сказать.

Анита на минуту задумалась.

— Да, — наконец сказала она. — Я думала об этом весь сегодняшний день. Вы правы — чем дольше откладывать объяснение, тем хуже это будет.

— Я поеду с вами, — вызвался Мюррей.

— Нет, — сказала Анита. — Я не хочу, чтобы все это попало в газеты. От Вик вы узнаете все, что вам надо. Но я не хочу, чтобы при нашей встрече присутствовали репортеры.

— Понятно, Мюррей? — сказала я. — Свяжись со мной позднее. Я буду... я буду в моем баре в центре города.

Анита и я пошли к лифту.

— Где это? — спросил он, догнав нас.

— "Голден глоу", на углу Федеральной и Адамс.

Я вызвала такси, чтобы доехать до своей машины. Некий ревностный страж порядка наклеил штрафную квитанцию на мое лобовое стекло. Двадцать долларов за стоянку около пожарного крана. Они обслуживают и защищают нас, эти стражи.

Я была так измучена, что боялась, что не смогу говорить за рулем. Ведь это был все тот же самый день, когда я совершила трехсотмильную поездку в Хартфорд, а накануне я даже не сомкнула глаз. Все это теперь навалилось на меня тяжким бременем.

Анита замкнулась в своих личных переживаниях. Объяснив мне, как проехать к дому отца, она сидела спокойно, глядя в окно. Она была мне симпатична, вызывала большое сочувствие, но я была слишком измотана, чтобы хоть чем-нибудь ее утешить.

Мы проезжали по скоростной дороге Эйзенхауэра, которая ведет от Лупа к западным предместьям, и проехали около пяти миль, прежде чем Анита спросила:

— Что случилось с Мастерсом?

— Вместе со своими наемными помощниками он хотел прикончить меня и Ральфа Деверё. С ним была Джилл Тайер, они использовали ее как заложницу. Но я сумела обезвредить гангстера, сломала ему руку и прострелила колено Мастерсу. С Джилл все в порядке.

— Правда? Она такая милая девочка. Это был бы просто кошмар, если бы с ней что-нибудь случилось. Вы с ней встречались?

— Да, мы провели вместе несколько дней. Замечательная девочка, вы правы.

— Она очень похожа на Питера. Мать — большая эгоистка думает только о нарядах и о своем прекрасном теле, ее сестра просто невыносима, она какой-то типаж из сатирического романа. Но Джилл и Питер, они оба... они... — Она подыскивала нужные слова. — Они оба уверены в себе, оба повернуты лицом к окружающему миру. Все всегда... было... очень интересно для Питера: что движет этим миром, какие перед ним стоят проблемы и как их разрешить. Он готов был дружить с любым человеком. Джилл очень похожа на него.

— Я думаю, что она влюбилась в пуэрто-риканского парня. Представляю себе, какой переполох поднимется в Виннетке.

Анита усмехнулась.

— Еще бы. Я для них и то более приемлема. Хотя я и дочь профсоюзного лидера, но, по крайней мере, я не чернокожая и не смуглолицая испанка. — Она помолчала. Потом сказала: — Вы знаете, эта неделя совершенно переменила мою жизнь. Вся моя жизнь была посвящена профсоюзу. Я посещала юридический колледж и готовилась стать адвокатом. Но теперь я не вижу в этом никакого смысла. В моей жизни открылась большая черная дыра. И я не знаю, чем ее заполнить. Со смертью Питера я лишилась и своей прежней цели. Всю прошлую неделю я постоянно пребывала в таком ужасе, что даже не заметила этого. Но теперь я наконец заметила.

— О да. Это требует времени. Большое горе проходит очень нескоро, и тут уж ничего не поделаешь. Вот уже десять лет, как умер мой отец, и время от времени что-то напоминает мне, что я еще не отгоревала, горе продолжается. Особенно трудно сначала, и тут уж лучше не сопротивляться, чем сильнее борешься с горем или гневом, тем дольше оно продолжается.

Она расспросила меня о моем отце и нашей с ним жизни. Всю остальную часть пути я рассказывала ей о Тони. Забавно, что у него было то же самое имя, что у этого глупого гангстера Эрла. Мой отец, мой Тони, был мечтателем, идеалистом; за все время, что он проработал в полиции, он не убил ни одного человека, если и стрелял, то только в воздух. Мэллори никак