Читатель предупрежден - Джон Диксон Карр

Представьте, что я попытался бы рассказать о принципах работы беспроволочного телеграфа… скажем, дикарю из Центральной Азии. Прошу прощения за это возмутительное сравнение. Представьте, что я пытаюсь объяснить принципы работы беспроволочного телеграфа высокоцивилизованному римлянину, живущему в первом веке нашей эры. Для него эти принципы так же загадочны, как и результат, и точно так же кажутся невероятными. Абсолютно в таком же затруднительном положении нахожусь и я, когда от меня начинают требовать чертежей и схем. Дайте мне время, и я все вам объясню. Если же в общих чертах, то суть в следующем: мысли, или то, что мы называем мыслительной волной, обладают физической силой, мало отличающейся от силы звука. И если для того, чтобы объяснить римлянину принципы работы беспроволочного телеграфа, потребуется недель пять, не удивляйтесь, что вы вряд ли сможете разобраться в таком явлении, как беспроволочная телепатия, за пять минут.

Сандерс проигнорировал его слова:

– Вы утверждаете, что мыслительная волна обладает такой же силой, как и звук?

– Именно.

– Но ведь сила звука поддается измерению.

– Разумеется. Звуковой сигнал может разбить стекло и даже убить человека. То же самое, естественно, применимо и к мысли.

Пенник строил свои рассуждения тщательно, и звучали они весьма здраво. Сандерс понял, что его первое впечатление о нем как о сумасшедшем оказалось ошибочным.

– В настоящий момент, мистер Пенник, – сказал он, – мы не будем рассматривать вопрос о том, можете ли вы убить человека одной лишь силой мысли, словно какой-нибудь колдун из племени банту. Вместо этого давайте говорить простым языком, понятным даже людям с ограниченным интеллектом вроде меня. Что именно вы делаете?

– Я могу объяснить вам на примере, – просто ответил Пенник. – Если вы сосредоточите на чем-либо свои мысли – на чем угодно, но в особенности на каком-либо человеке или важной для вас идее, – я расскажу вам о ваших мыслях.

Его слова прозвучали как вызов.

– Вы утверждаете, что способны проделать подобное с кем угодно?

– Практически с кем угодно. Разумеется, если вы не захотите помочь и начнете скрывать свои истинные мысли, мне придется труднее. Но, полагаю, я все равно справлюсь.

То абсолютное прямодушие, с которым рассуждал этот человек, задело Сандерса за живое. Он почувствовал, как его мысли бросились врассыпную и попрятались по углам, чтобы их никто не увидел.

– Вы хотите, чтобы я испытал ваши способности?

– Если у вас есть такое желание.

– Ну хорошо, начнем, – сказал Сандерс и весь напрягся.

– В таком случае, если вы… Нет, нет, нет! – обиженно воскликнул Пенник. – Так не пойдет.

– Что не пойдет?

– Вы пытаетесь прогнать из своего сознания все важные для вас мысли. Можно сказать, вы запираете на замок все двери вашего разума. Не бойтесь меня. Я не причиню вам вреда. Например, сейчас вы решили сосредоточить свои мысли на мраморном бюсте одного ученого (кажется, Листера), который стоит на каминной полке в какой-то библиотеке.

Это была абсолютная правда.

Некоторые эмоции невероятно сложно сдержать, поскольку они бывают спровоцированы совершенно неожиданным образом. Не слишком приятно, когда ваши мысли внезапно угадывают. Если это делает друг, который вас хорошо знает и которому удается своим предположением пробить вашу защитную броню, это вызывает негодование и чувство беспомощности. Но вы ощутите себя полностью разгромленным и прижатым к стенке, когда вашу мимолетную, ничего не значащую мысль угадает незнакомец, который смотрит на вас как собака, только что принесшая палку…

– Нет, нет, – запротестовал Пенник и строго погрозил пальцем. – Не могли бы вы предоставить мне больше возможностей? Бюст Листера ничего для вас не значит. С таким же успехом вы могли подумать о статуе Ахилла или паровом котле на кухне.

– Подождите, – вмешалась Хилари, которая до сих пор сидела на бортике фонтана. В своих маленьких ручках она крепко сжимала носовой платок. – Он угадал?

– Да.

– Ну и ну! – пробормотал себе под нос Лоуренс Чейз. – Попрошу женщин и детей покинуть зал суда! Я же говорил тебе в письме, Сандерс. Просто не представляю, как это может быть фокусом. Это совсем не то же самое, как если тебя просят написать что-нибудь на листке бумаги.

– Фокус, фокус, фокус, – несколько раз повторил Герман Пенник с легкой иронией в голосе.

Но Сандерс почувствовал, что, несмотря на эту напускную легкость, Пенник прилагал большие усилия и в глубине души был очень тщеславным человеком. Проще говоря, он сейчас рисовался перед ним. И вполне возможно, что собирался продолжать в том же духе.

– Фокус, фокус, фокус! Вот и все, что вы, то есть мы, англичане, думаем об этом. Итак, доктор, вы готовы попробовать еще раз?

– Да. Хорошо. Начинайте.

– А я постараюсь… Вот, уже намного лучше, – сказал Пенник, прикрывая глаза ладонью и глядя сквозь пальцы. – Теперь вы играете честно и сосредоточились на своих эмоциях.

Почти сразу же он начал рассказывать о Марсии Блайстон, которая была в кругосветном круизе в компании с неким Кесслером.

Сандерс испытал очень странное ощущение. Как будто он почувствовал на себе физическое давление, словно факты медленно вытягивали из него, как зубы.

– Я… эм… надеюсь, вы не против, – ненадолго прервался Пенник. – По правилам я не обязан быть настолько откровенным. Я всегда следую девизу королевы Елизаветы: «Video et taceo» – «Вижу и молчу». Но вы попросили меня рассказать, на чем сейчас сосредоточены ваши мысли. Если хотите, можем продолжить. Ведь вы пытаетесь кое-что от меня скрыть… – Он сделал паузу. – Мне продолжить?

– Продолжайте, – процедил сквозь зубы Сандерс.

– Я предпочел бы…

– Продолжайте.

– Это произошло совсем недавно, – сказал Пенник, и в его внешнем облике вдруг появилось удивительное сходство с сатиром. – С того момента, как вы вошли в этот дом, вы испытываете сильное влечение к мисс Кин, вероятно, все происходит на уровне эмоций. В этом влечении и заключается причина вашего настроения. Вы подумали, что, возможно, мисс Кин подходит вам больше, чем та, другая леди.

– Так и знал! – воскликнул Лоуренс Чейз, вскакивая.

Хилари молчала, как будто ничего не слышала. Она по-прежнему сидела вполоборота и с безразличием смотрела на блестящие брызги воды в фонтане. Свет играл на ее густых темно-каштановых волосах и подчеркивал изящное очертание шеи. Но было очевидно, что она испытала некоторое удивление, причем не столько от слов Пенника, сколько от его тона.

– Доктор, я прав? – спросил Пенник, его голос снова прозвучал бесстрастно.

Сандерс не ответил.

– Значит, ты признаешься в этом, – сказал Чейз. – Ладно, мистер Пенник, скажите, и что же я об этом думаю?

– Я предпочел бы этого не делать.

– Неужели? Может, кто-нибудь объяснит, почему меня всегда обвиняют в пошлых мыслях? Почему все считают, что я