Читатель предупрежден - Джон Диксон Карр

обратно, поэтому он оставил все как есть. За одним из окон оказался крошечный, тесный и совершенно бесполезный балкончик, выступавший над высокой стеной. Сандерс немного подышал свежим воздухом, наспех принял холодную ванну и стал быстро одеваться. Перед тем как надеть жилет и пиджак, он закурил и задумался.

Несмотря на то что Герман Пенник продемонстрировал свое умение читать мысли, можно было сказать, что он действительно…

Но подождите!

Он готов был поклясться, что слышал тихий крик. И готов был поклясться, что прозвучал он в соседней комнате, хотя из-за толстых стен точно отследить источник шума не представлялось возможным. Сандерс замер, прислушиваясь к звукам, похожим на тихое бормотание или скрип оконных рам. Затем одновременно произошло нескольких событий.

Тяжелая репсовая штора на дальнем окне вдруг раздулась, как будто кто-то отчаянно сражался с ней. Столик между окнами закачался, фарфоровая лампа соскользнула с его гладкой поверхности, перевернулась в воздухе и упала на пол с таким грохотом, что его, вероятно, было слышно даже на первом этаже. Из-за шторы сначала появилась черная атласная туфелька, затем нога в телесного цвета чулке, потом – рука и темно-синее платье, и, наконец, тяжело дыша, в комнату ввалилась Хилари Кин. От сильного испуга у нее, казалось, побелело не только лицо, но даже и глаза, она была на грани обморока, но все равно старалась держаться и не показывать своего ужаса.

– П-простите, что вломилась к вам, – пробормотала она. – Но я не могла иначе. В моей комнате кто-то есть.

– В вашей комнате? Но кто?

– Я проникла сюда через окно, – начала объяснять она с тщательной скрупулезностью человека, находящегося на грани помешательства. – Там есть балкон. Пожалуйста, позвольте мне на минуту присесть, я и так опозорилась уже дальше некуда.

С момента их знакомства Сандерс пытался разгадать, в чем же заключалась ее главная особенность. И понял только теперь, когда она была так расстроена. Речь шла о ее необыкновенном внимании к деталям. Все в ее облике: гладкие плечи и руки, глаза и лоб – словно говорило о том, насколько щепетильна и аккуратна их обладательница. Одна бретелька платья сползла на плечо, и она быстро поправила ее. Руки и ладони перепачкались сажей, пока Хилари перебиралась по балкону, и когда она это заметила, то лицо у нее стало таким, словно она сейчас разрыдается. Хилари присела на край кровати.

– Успокойтесь, – попытался поддержать ее Сандерс. – В чем дело? Расскажите, что произошло?

Она не успела ответить, как в дверь спальни Сандерса громко постучали. Хилари вскочила.

– Не открывайте! – воскликнула она. – Сделайте вид, будто не слышите. Заклинаю вас, не открывайте…

Однако через мгновение дверь распахнулась, и Хилари облегченно вздохнула – на пороге возник всего лишь Сэм Констебль, в тапочках и халате, который он завязывал на ходу.

– Что за шум? – с удивлением спросил Сэм. – Я подумал, что дом начал разваливаться на части. Мне уже и переодеться спокойно нельзя?

– Извините, – сказал Сандерс. – Ничего страшного. Просто упала лампа.

Но хозяина дома не особенно заботила судьба лампы. Он уставился на Сандерса и его гостью, выпучив глаза, и, похоже, уже сделал определенные выводы.

– А знаете что… – начал он, приподняв брови.

Хилари к тому моменту немного успокоилась:

– Нет, мистер Констебль. Не стоит делать преждевременных выводов. Это совсем не то, что вы думаете.

– Я могу поинтересоваться у вас, мисс Кин, – мистер Констебль вновь заговорил со своим прежним высокомерием и напыщенностью, – какие именно выводы я должен сделать? Не могли бы вы объяснить поподробнее? – Он произнес это дрожащим голосом, как будто его достоинству только что нанесли серьезное оскорбление. Подняв руку, мистер Констебль пригладил свои густые и шелковистые седые волосы и добавил: – Я пришел выяснить, что это был за шум. Оказалось, что ценная фамильная вещица разбита, а вдобавок я застал двух своих гостей в ситуации, которую во времена моей молодости сочли бы достаточно щекотливой. Но разве я задал хотя бы один вопрос?

– Мисс Кин рассказывала мне… – начал Сандерс.

Но Хилари перебила его:

– В моей комнате что-то случилось, и меня это напугало. Я перебралась сюда через балкон. Можете взглянуть на мои руки, если не верите. И мне ужасно жаль, что лампа разбилась. Я опрокинула ее, когда залезала в окно.

– Это такой пустяк, – сказал мистер Констебль, хитро прищурившись. – Но мне грустно слышать, что вы испугались чего-то у себя в комнате. Что же это было? Может быть, мыши?

– Я… я не знаю.

– Значит, не мыши. Если вспомните, пожалуйста, скажите мне, я во всем разберусь. А теперь прошу меня извинить, не смею больше нарушать ваш покой.

Сандерс понимал, что, если тоже попытается объясниться, ухмылка Констебля станет еще хитрее, поэтому воздержался от замечаний. Констебль и так уже, очевидно, осознал, что сможет одержать моральную победу в сложившейся ситуации.

– Кстати, мистер Констебль, – сказал Сандерс, – как я понимаю, пока вас никто не пытался убить?

– Еще нет, доктор. Еще нет, и я рад вам об этом сообщить. Альбом с газетными вырезками все еще стоит на своей полке. Увидимся на обеде.

Сандерс с удивлением уставился на закрывающуюся дверь:

– Что он хотел этим сказать?

– В смысле?

– «Альбом с газетными вырезками все еще стоит на своей полке».

– Не имею ни малейшего представления, – сказала Хилари. – Я даже не знаю, смеяться мне или плакать. Но, кажется, вся эта история поставила вас в ужасно неловкое положение.

– О, ничего страшного… Намного важнее, в каком неловком положении совсем еще недавно оказались вы.

Хилари снова замолчала. Похоже, пережитое потрясение оставило след, и Сандерсу не понравилось, как она время от времени вздрагивает, казалось, без какой бы то ни было причины.

– Это не важно. Я могу воспользоваться вашей ванной? Не хочу сразу возвращаться к себе в комнату.

Он жестом указал ей на дверь в ванную и взял сигарету, которую отложил, когда она вошла. Неожиданное появление Хилари и ее внешний вид сильно встревожили его. И для этого было достаточно причин. Хилари вернулась очень быстро, и от Сандерса не ускользнуло, как крепко сжаты ее губы, словно она приняла какое-то важное решение.

– Мне нужно время, чтобы все обдумать, – заявила она. – Простите меня, доктор Сандерс, но я не могу вам ничего сказать. Поверьте, здесь и так назревает серьезная катастрофа, и я не хочу добавлять своих ничего не значащих проблем. Не случилось ничего…

– Как раз кое-что случилось. Выражаясь простым языком, вас кто-то преследует?

– Я не понимаю.

– Неужели?

– Нет, все не так, как вы думаете. Это нечто иное. – Хилари вздрогнула. – Наверное, я просто слишком разволновалась. Взглядом ведь