Читатель предупрежден - Джон Диксон Карр

того? Я задержался всего на пару минут, а с тех пор прошло уже больше получаса. Я только проводил его на кухню и сказал: «Действуйте!» Затем поднялся к себе в комнату, где и находился до недавнего времени. Какой, ты говоришь, там номер? Гроувтоп? А дальше? Шестьдесят два? Ладно. Позвоню доктору Эджу.

Он развернулся и едва не споткнулся о тело Сэма Констебля, затем собрался и быстро сбежал с лестницы. Все это время лицо Хилари Кин оставалось совершенно непроницаемым. Она снова сделала шаг вперед, но Сандерс опять преградил ей дорогу.

– Может, вы все же пропустите меня? – спросила она. – Сердце бедняжки сейчас разорвется от рыданий.

– Послушайте, – сказал Сандерс. – Я не пытаюсь указывать, как поступать. Но поверьте, мне уже приходилось прежде иметь дело с преступлениями. – «На самом деле, всего с одним», – признался он про себя, но ему до сих пор не удавалось забыть случившегося. – И если с самого начала не сказать всю правду, это может привести к очень неприятным последствиям. Вы можете ответить всего на один простой вопрос?

– Нет.

– Но…

– Нет, не могу! Я пойду к ней. – Затем Хилари замолчала, а ее голубые глаза лукаво заблестели, когда она увидела выражение лица собеседника. – Ну так и быть. Говорите. Что там у вас?

– Сегодня вечером кто-то или что-то напугало вас до полусмерти. Это был Пенник? Он пробрался в вашу комнату?

– Боже правый, нет!

– А, – с облегчением вздохнул Сандерс. – Тогда все в порядке.

– Почему вы решили, что Пенник оказался у меня в комнате?

– Не важно. Это всего лишь предположение.

На щеках Хилари заиграл румянец.

– Очень даже важно. Что бы вы там ни говорили, но это очень важно. Почему вы подумали, что Пенник был у меня? Почему именно я вызываю у всех самые ужасные подозрения? Сначала у Ларри Чейза, потом у мистера Констебля, а теперь еще и у вас!

– Мы ни в чем вас не подозреваем. Если мы кого-то и подозреваем, то только самих себя.

– Объясните, я не понимаю.

– Простите, что завел этот разговор. В данных обстоятельствах…

– Ой, ну покойный-то все равно вас не услышит.

– Я только могу сказать…

– Вы меня тоже простите. – Тон Хилари резко изменился.

Она поднесла ко рту сжатый кулак и стала нервно покусывать костяшку указательного пальца, а затем едва не расплакалась – так взволновало ее произошедшее.

Сандерс тут же смягчился:

– Если бы я только знал, что вас так напугало. Возможно, это как-то связано с этим, – он кивнул в сторону лестницы, – с этим покойным. Но он действительно не услышит ваших слов.

– Вы считаете меня строптивой штучкой, не так ли? – тихо спросила Хилари, поднимая глаза. – Не забывайте, где я работаю. И не забывайте, что мне, возможно, не меньше вашего известно о насильственных смертях. А впрочем, что вы обо мне можете знать, ведь я для вас всего лишь одна из множества ассистенток, которые помогают настоящим юристам работать над делом. Но, честно говоря, я ничего не хочу об этом знать. Просто не хочу. – Она коснулась его руки. – Почему вы спросили о мистере Пеннике?

– Подойдите сюда, – предложил Сандерс. Он подвел Хилари к открытой двери в ее комнату. – Наклонитесь и загляните под туалетный столик. Видите тот предмет на полу? Белый поварской колпак?

– И что?

– Сегодня в начале вечера миссис Констебль предлагала Пеннику надеть его, сказала, что в доме есть такой колпак. Вот я и предположил… – Увидев сосредоточенное, но растерянное выражение лица Хилари, он сделал паузу. – Возможно, это ничего ровным счетом не значит. Всего лишь мои домыслы. Если вы скажете, что это был не Пенник, то и не будем больше об этом вспоминать.

– Тот скромный и даже милый человечек?

– Благо он вам таким кажется. Но где же теперь этот скромный человечек?

Лоуренс Чейз почти бесшумно поднимался по устланной толстым ковром лестнице. Он перепрыгивал через две ступеньки и, вероятно, поэтому так запыхался.

– Все в порядке, – успокоил он их, – доктор Эдж уже едет. – Лоуренс схватился за опорную стойку своими длинными сильными пальцами. – Знаете, Сандерс, может, у меня просто предобеденный мандраж, но мне кажется, нам все же стоит вызвать полицию.

– Нет смысла спешить. А почему ты так думаешь?

– Во-первых, доктор Эдж сказал, что у Сэма с сердцем все было хорошо. Во-вторых, Пенник…

– Ты видел Пенника?

– Строго говоря, нет, – ответил Чейз и сжал стойку еще крепче. – Не видел. Не волнуйся, он внизу. Мы не должны слишком серьезно относиться к той чуши, которую он мелет. Но он внизу. Я слышал его, только мне совсем не захотелось с ним встречаться. Я заглянул в столовую. Он оставил дверь в кухню слегка приоткрытой и подоткнул под нее колышек, чтобы та не захлопнулась. И он находился на кухне, я слышал, как он что-то насвистывал и, кажется, мешал салат в деревянной миске. И… он подготовил столовую: свет был зажжен, лучшая фарфоровая посуда расставлена, столовые приборы разложены. На столе – скатерть и салфетки из ирландского льна, который так любит Мина, в вазе – цветы. Но стол накрыт только на пятерых.

Часть II

Тьма

Смерть витает в воздухе

Пресса

«Ист-Суррей монинг мессенджер», 30 апреля 1938

Смерть мистера С. Х. Констебля

Многочисленные друзья Сэмюэля Хобарта Констебля, проживавшего в поместье Форвейз близ Гроувтопа, будут опечалены, узнав о внезапной кончине мистера Констебля прошлым вечером. По непроверенным данным, у мистера Констебля случился сердечный приступ в тот момент, когда он спускался по лестнице к обеду.

Мистер Констебль скончался в возрасте всего 56 лет, он был сыном сэра Лоуренса Ч. Констебля, текстильного промышленника, и получил образование в колледже Хартонби и Саймона Магуса в Кембридже. После года обучения в Кембридже его пригласили на гражданскую службу, где он сделал пускай и не выдающуюся, но достойную карьеру в лучших традициях Империи. В 1921 году после смерти отца он отошел от дел. В 1928 году женился на мисс Вильгельмине Райт, более известной своим многочисленным читателям под псевдонимом Мина Шилдс. Детей у мистера Констебля не осталось.

«Лондон ивнинг гридл» (ночной субботний номер), 30 апреля 1938

Супруг