Искатель, 2004 №2 - Керен Певзнер

— Валерия, подождите! — ко мне бежала Ирина.

— Что с вами?

— Просто не хотела там оставаться, поэтому и вышла на улицу.

— Вы так и не нашли Вадима?

— Нет, телефон молчит, а Ленка сидит туча тучей.

Меня шпынять стала, выспрашивала, что это я вам наговорила в ее отсутствие. Ну, я сказала ей, чтобы она корчила из себя начальницу без меня. И ушла.

— Куда теперь?

— Домой пойду. Ленка вернулась, теперь моя очередь. Мы с ней попеременно в конторе сидим. Одна на работе, другая дома — очень удобно.

И мне вспомнилось: «Здравствуйте, любезная моя Катерина Матвеевна…» — все же как эти штампы услужливо лезут, когда их не просят!

— Хотите, подвезу вас? Я на машине, — предложила я.

Ирина обрадовалась:

— Спасибо! Мне тут недалеко, но все равно по солнцу тащиться.

— В Ашкелоне везде недалеко, — усмехнулась я. — Садитесь.

Через пять минут мы были на месте.

— Вот наш дом, — показала Ирина, — с палисадником. Может, зайдете, чаю выпьете?

— Нет, спасибо. Лучше вот что, Ира. А вдруг ваш муж дома? Так я посижу в машине, а вы мне в любом случае махните, чтобы я знала.

— Хорошо, сейчас…

Она вышла из машины и поднялась по ступенькам.

Не прошло и минуты, как из квартиры раздался истошный вопль. На пороге показалась Ирина, глаза ее обезумели от страха, она держалась за голову.

— Что случилось? — забеспокоилась я.

— Вадим! Там… Мертвый!..

— Как это?

— В палисаднике на полу! Валерия, что делать? Кто его убил? Ведь меня обвинят!

— Почему это тебя? — Я вышла из машины и пошла к ней навстречу, хотя у самой поджилки тряслись. — Где он?

— Там, за дверью.

Войдя в дом, я сразу увидела лежащего в палисаднике навзничь Вадима, одетого в черный костюм для восточных единоборств. Под головой блестела красная лужа. Ирина, опершись на косяк, кусала ладонь, чтобы не впасть в истерику.

— Ничего не трогай! Я звоню в полицию, — сказала я и набрала на телефоне 100. — Пожалуйста, приезжайте на улицу Сиван, здесь мертвый человек!

— Кто вы?

— Меня зовут Валерия Вишневская, я привезла домой хозяйку дома. Она вошла в дом и увидела его.

— Не уходите, мы выезжаем.

Полицейские приехали на двух машинах. Резко завизжали шины при торможении, где-то завыла собака. Начали собираться зеваки.

Стоя на тротуаре перед домом, я видела, как в дом заходят мужчины «при исполнении». Они зорко осматривали окрестности в надежде, что злоумышленник не убежал и стоит в толпе, дожидаясь правосудия. Один тащил аппаратуру. «Фотограф», — подумала я.

Стоявшая рядом женщина сказала, обратясь к мужчине справа от нее:

— Я знала, что это добром не кончится. Не поделили они мужика.

— Кто не поделил? — спросила я, изобразив на лице недоумение.

— Да эти две подружки. Разве можно так гаремом жить?

— Ну что ты, Манечка, — возразил ей мужчина. — Очень приличные барышни. Не ссорились никогда. Особенно пышненькая. «Здравствуйте, дядя Миша, как ваши дела…» Хорошая девушка.

— У тебя все хорошие, — зашипела на него благоверная. — Не ссорились, говоришь? Так одна, та, что ростом поменьше, ругала его на чем свет стоит! Увижу, говорит, что ты к Райке клинья подбиваешь, убью на фиг! Так и сказала. А у тебя глаза только на их прелести повернуты! Зла не хватает!

— Подождите, какая Райка? — вмешалась я в разговор. — Женщин зовут Ира и Лена. Никакой Раи в доме нет.

— Значит, была где-то на стороне! — сказала, как отрезала, женщина. — Уж я-то этих кобелей знаю. Мало ему было с двумя жить, так еще одну на стороне завел. Вот они его и прикончили.

— Все сразу? — осведомилась я.

— А это пусть полиция разбирается, мы на нее налоги платим.

Сильно сомневаясь в способности моей собеседницы платить налоги, я отошла от нее и принялась обдумывать информацию. Существует какая-то Райка, из-за которой Елена грозилась убить Вадима. Может, она в сердцах ему сказала, хотя кто знает после того, что мы с Ириной обнаружили в палисаднике.

— Валерия, иди сюда! — Ира вышла из дома и позвала меня.

Ко мне подошел полицейский.

— Это вы вызвали полицию? — спросил он.

— Да, — кивнула я.

— Валерия, вы опять попали в историю? — услышала я знакомый голос. Михаэль Борнштейн, следователь «убойного отдела» и мой старый знакомый, шел мне навстречу. — Честное слово, когда-нибудь я вас посажу, чтобы не попадались. Что это такое? Как выезжать на «русский» труп, так крепнет уверенность, что увижу вас, крутящейся неподалеку. Опять сунули свой длинный нос куда не следовало?

Мне оставалось только вздохнуть:

— Михаэль, честное слово, я сама не понимаю, как это у меня получается. Сижу себе в конторе, перевожу разные дипломы, и — бац! — убийство. Может, в дипломах что-то не так написано?

Он отвел меня в сторону:

— Рассказывайте, как вы сюда попали?

Мне пришлось выложить ему о визите Ирины, о странных взаимоотношениях в их семье, о завещании, о том, как Елена грозилась убить Вадима, приревновав его к неизвестной Рае. Только о пропавшем светильнике я не рассказала. Почему — не знаю, что-то меня удержало, не хотела впутывать профессора.

— А почему вы пошли сегодня навестить Ирину? Вы же видели ее впервые в жизни. Что вас понесло в эту маклерскую контору? — Михаэль уцепился за единственную несообразность в моем рассказе. И он был прав. Если я поговорила с клиентом, оказала ему услугу, взяла гонорар и выписала квитанцию, то за каким, собственно говоря, рожном, я потащилась в центр города, чтобы еще раз встретиться?

— Я… Я вспомнила еще один пункт в законодательстве, а так как была рядом с их конторой, то решила заглянуть.

— Или просто полюбопытствовать, не так ли? Как это у мужчины две жены, которые живут вместе…

Эта догадка была мне только на пользу, поэтому я сделала вид, что смутилась и изобразила взгляд «что ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклони».

Из дома вынесли большой черный пластиковый мешок, сзади шла плачущая Ирина. Я подошла к ней.

— Успокойся, дорогая, полиция найдет, кто это сделал!

— А что тут искать? — с отчаянием в голосе ответила она. — Ленка, кто же еще? Ты свидетель, что она вернулась в контору. Убила и вернулась как ни в чем не бывало.

— Зачем ей это надо было? Ведь завещание в ее пользу еще не подписано.

— А в любом случае ей надо было его убить. Если подписал, значит, лишний Вадик, зажился на свете. А не подписал, так от злости убила, чтобы поперек не шел! Иначе вдруг на меня с дочкой перепишет все наше добро? — О том, что