Между добром и злом. 6 том - Кирико Кири

Если же идти к мэру, то при сделке тронуть его уже нельзя будет, а значит он уйдёт от наказания. Однако это те показания, которые стопроцентно посадят всех остальных в то время, как показания женщины могут ни к чему не привести. Она назовёт имя человека, а тот или умрёт к тому моменту, или сбежит.

Да и если быть откровенным, Кондрат по определённым причинам не поддерживал допрос женщины. Поэтому в споре он встал на сторону Дайлин.

— Лучше сразу получить показания против всех, чем вытряхивать из каждого. Ещё получится, что мы их допрашивали, а это был обычный мужчина, который просто с ней спал без задней мысли, — произнёс Кондрат.

— Вот, я о том же! — обрадовалась Дайлин.

— И ты отпустишь одного из этих ублюдков? — уточнил Цертенькоф.

— У нас нет гарантий, что это не совпадение, — ответил Кондрат. — Оступимся, затянем с допросом или ошибёмся, и они или разбегутся, или подчистят все хвосты. А тут можно прижать здесь и сейчас, из первых рук, так сказать.

— Ладно, как скажете, — вздохнул Цертенькоф. Идею он их не поддержал, но и спорить не стал.

На этом они и порешили. Вместо того, чтобы по одному вылавливать и выбивать информацию, медленно продвигаясь вперёд, сразу начать с головы, а вернее, с тех, кто непосредственно и точно с этим связан. Так было банально надёжнее, не говоря о том, что лишний раз пытаться никого не придётся.

Они пришли к мэру в ратушу уже на следующий день. Ратуша пребывала в каком-то напряжении, которое висело в воздухе, словно невидимая паутина. Людей в коридорах не было, администратор на стойке встретила их подозрительным и затравленным взглядом, будто боялась стать их следующим клиентом.

Мэр города, Ефенсоуз, работал в кабинете на самой вершине этой пирамиды, переделанной под нужны новой империи. Кабинет на самой вершине, к которому вела небольшая узкая лестница, занимал почти весь этаж ­— в остальной части расположился предбанник с секретаршей, которая попыталась их остановить, когда они пришли.

— Он сейчас очень занят! ­— выскочила она перед ними.

— Мы из специальной службы, — отрезал Цертенькоф.

— И тем не менее, он сейчас никого не может принять. Погодите, вы меня слышите, стойте!..

Они просто обошли секретаршу, и та бросилась за ними вдогонку. Но что она могла сделать? Они вошли в кабинет мэра, даже не постучавшись, заставив мэра вздрогнуть. За ними виновата заглянула и девушка.

— Господин Ефенсоуз, я пыталась их остановить, но они очень хотят с вами поговорить и… — Дайлин закрыла дверь, прервав её на полуслове.

Мэр нервно заёрзал на стуле. Возможный диалог с ними его однозначно не радовал.

— Добрый день, сыщики, — кивнул он, стараясь сохранять невозмутимость. — Боюсь, я сейчас немного занят и не могу с вами говорить…

— Можете. И будете, — бесцеремонно подтащил стул к столу Цертенькоф и сел напротив.

— Послушайте…

— Очень внимательно слушаем, — кивнул он, сверля мэра взглядом, и тот как-то нервно сглотнул, будто вместе с этим проглотив и часть слов. А вот Цертенькоф был спокоен. Пугающе спокоен. — Знаете, вы, наверное, забыли, что вы мэр города Мёнхван. Не Ангартрода, не даже Эдельвейс, а Мёнхван. Спроси кого, и они даже не поймут, что это город, настолько он маленький и незначительный. Вы понимаете, о чём я, мистер Ефенсоуз? Вы могли забыться и подумать, что вы какая-то влиятельная фигура, но вы никто, звать вас никак, и когда к вам приходят сыщики из специальной службы, единственное, что вы можете и должны отвечать — да, конечно. Вы понимаете это?

— Да, — кивнул тот, испуганный и уязвлённый словами Цертенькофа.

— Отлично, — кивнул сыщик. — Потому что ваши дела и так обстоят неважно, мистер Ефенсоуз. Мои товарищи тут немного покопались в истории и вдруг выяснили очень неприятный факт про вас. Знаете, какой?

А вот здесь уязвлённость сменилась на страх.

— Я не слышу ответа, мистер Ефенсоуз.

— Н-нет, господин Цертенькоф, — пробормотал он.

— Странно… — протянул он. — Я думал, вам известно, что в империи, мягко говоря, не поощряются секты, мистер Ефенсоуз. Особенно те, что связаны с жертвоприношениями.

— Я ничего не знал об этом! — тут же выпалил он. — Это всё Жангерферы! Они в конце поехали головой, когда умерла жена Партеса! Духи, проклятия, они устроили это шоу и…

— И вы хотите сказать, что не участвовали? — уточнил Цертенькоф.

— Нет!

Цертенькоф взглянул на Кондрата. Озвучивать мысль не пришлось.

— А вот я слышал совершенно другую историю, — произнёс Кондрат медленно. — Вы входили в секту, которая поклонялась духам. Помимо уже покойных Жангерферов туда входил Урунхайс, Ягершмейт и Хастон. Вы иногда встречались, обсуждали свои дела… проводили обряды…

Они не издевались — они медленно прибивали его к стене. Факт за фактом затягивали петлю, сначала пугая, а потом давая понять, что им всё известно, чтобы окончательно лишь его какой-либо надежды. Чтобы милосердно предложить ему возможность спастись, в которую он вцепился всеми руками и ногами, готовый рассказать всё, что они захотят.

Стандартный допрос из разряда злого и доброго полицейского.

— Я не проводил! Это всё…

Цертенькоф ударил по столу кулаком, заставляя того сразу смолкнуть.

— Нас не интересует, что вы там делали или нет, мистер Ефенсоуз. Сейчас мы хотим знать, кто убил Жангерферов.

— Я… я не знаю, кто убил их. Это же был несчастный случай…

— За неделю до смерти вы встречались с одной женщиной из кочевых народов, верно? — спросил Кондрат.

— Да, было это, да, там был я, Урунхайс, Ягершмейт, Хастон и Жангерферы, младший и старший. И эта бабка, мы просто обсуждали, что делать с шахтой! Люди болели, какая-то зараза…

— Проклятие. Вы думали, что это проклятие, — заметил Кондрат.

— Да, проклятие, но я не верил в это ни на мгновение!

— Что она вам сказала?

— Да ничего особенного. Просто советовала, что делать.

— Там, где всё началось, там всё и закончится. Так было, я прав?

— Ну… да, что такое, я уже не помню…

— Тогда, мистер Ефенсоуз, давайте я вам напомню, как это было. Вы услышали слова старухи, что всё должно