Между добром и злом. 6 том - Кирико Кири

— Но с его слов они там одни, — заметил он. — И едва он скажет против своих товарищей слово, как их всех посадят, а он останется на свободе. Это просто единственный выигрышный вариант. К чему такая преданность.

— Фанатичность, — предположила Дайлин.

— И эта фанатичность не помешала ему рассказать всё остальное, включая о том убийстве. Знаете, какая у меня мелькнула мысль?

— Кто-то может мстить за убитых, — Дайлин поняла его с полуслова.

— И где искать этого мстителя? — спросил Цертеньхоф.

— Вот здесь начинается главная проблема, — пробормотал Кондрат. — Учитывая, сколько человеческих жизней загубили и сколько у тех могло быть родственников. Список выйдет очень большим и раскиданным в худшем случае по всей империи.

И это кошмар любого сыщика в мире, где нет ни телефона, ни интернета, ни общей базы данных. Так уж заложено особенностями транспортной сети, что люди редко покидают свой город и перебираются в другой. Где родились, там пригодились — это как раз-таки про этот мир. Редко кто рискует покидать насиженное место, меняя его на неизвестность. Но если они так делают, то потом попросту не найдёшь их, и тут не поможет даже этот бумажный паспорт.

Так что да, искать будет очень непросто, особенно, когда не знаешь имена жертв.

— Что делать? — поинтересовалась Дайлин будничным голосом.

— Я знаю, что делать, — неожиданно произнёс Цертеньхоф. — Мэр утверждает, что они здесь не причастны. Ни он, ни судья, ни купец, ни глава стражей правопорядка, так? Ты тоже это подозреваешь. Тогда возьмём это за правду, что так оно и есть на самом деле. Эти уроды не причастны к смерти своего. Что у нас получается в сухом остатке? Кто-то всё равно сжёг дом и точно знал, когда это надо сделать. То есть, при любом раскладе он использовал Сицию Вачински, и с этим мы все согласны, так? Значит действуем по моему варианту — продолжаем копать через неё. Пусть сдаст того, с кем она встречалась. Возьмём его и там уже с уродом на руках будем смотреть, кто причастен. Тем более, если эти сектанты не причастны, тогда у нас одиночка, и именно, скорее всего, и будет нашим убийцей.

Здесь уже что-либо отрицать было бесполезно, Цертеньхоф был прав. Убили или сектанты, или одиночка. И, как сам Кондрат заметил, если маловероятно, что это сделали чиновники, то оставался одиночка. Тот, кто встречался с той женщиной.

Тот, кто работает в отделе стражей правопорядка.

* * *

Она была вновь перед ними, Сиция Вачински, но теперь куда более напуганная, словно зверёк, понимающий, что его окончательно поймали в силки. Она старалась не смотреть им в глаза и будто даже не дышать. Только теперь взял на себя роль ведущего Кондрат.

— Вы знаете, зачем мы вновь вас сюда позвали, миссис Вачински?

Услышав свою фамилию, она вздрогнула.

— Нет…

— Вы нам соврали в прошлый раз, — спокойно произнёс Кондрат. — Я даже понимаю, почему вы это сделали. Но вы сами догадываетесь, о чём конкретно я говорю?

Она уже хотела кивнуть, даже было видно, как она это делает, но в последний момент, будто одумавшись, она быстро замахала головой, точно нашкодившая ученица.

— Ясно, хорошо, тогда я проясню вам. Вы сказали, что у вас нет мужчины. Нет партнёра, с которым вы занимаетесь сексом. Я понимаю, почему вы это сделали. Наш мир, он… несправедлив. Когда женатые мужчины могут гулять с кем угодно, одинокую вдову готовы заклеймить за любой проступок. Тут хочешь-не хочешь, но будешь держать свои личные отношения в тайне. Но сейчас, боюсь, когда нам всё известно, молчать уже не получится. Если на прошлый раз мы можем закрыть глаза и сделать вид, что нам не врали, то сейчас вы должны ответить нам честно. В противном случае мистер Цертеньхоф в соответствии с законом будет вынужден применить усиленный допрос. Вы это понимаете?

Она медленно кивнула. Это раньше женщина напротив них могла всё отрицать, но теперь она прекрасно понимала, что им всё известно, и требовалось только имя. Конечно, у неё был выбор — ухажёр или она с ребёнком, которому она оплачивала обучение. Будет прикрывать своего сожителя — пойдёт под суд вместе с ним, а ребёнок… он останется один. Так что выбор для матери очевиден.

— Отлично. Забудем обо всём. Вы ни в чём не виноваты, и это не ставится под сомнение. Вы лишь жертва, которую использовали. Использовал человек, с которым вы спали. Нам известно, что они из стражей правопорядка. Кто он?

— Но если я отвечу, то… его будет ждать смертная казнь? — тихо спросила женщина.

— Вы знаете, в чём он обвиняется?

— Наверное, это как-то связано с пожаром… — пробормотала она негромко. — Думаете, это он поджог его?

— Скажите сейчас нам честно. Мы все люди, мы все занимаемся здесь сексом. Кроме мисс Найлинской, она пока не замужем, но и ей это предстоит. Так вот, вы занимались с этим человеком сексом перед своим дежурством?

Она покраснела так, что аж бардовой стала, и медленно кивнула.

— Хорошо, занимались. И поэтому вы были не выспавшейся иногда, так?

— Да… — глухо пробормотала она.

— Наверное, всю ночь, предшествующую пожару, было точно так же. Всю ночь вы проводите с ним, а потом весь день засыпаете, так?

— Да, всё так, мистер…

— Отлично, — протянул Кондрат.

Ну здесь сомнений совсем не осталось. Убийца выбрал довольно экстравагантный способ всё провернуть. Заниматься сексом с женщиной всю ночь, — звучит уважительно, — чтобы всю следующую ночь на дежурстве она проспала и прозевала пожар. Реально, первый подобный случай на его памяти.

— Как его звали, мисс Вачински?

Она подняла голову. В глазах стояли слёзы, то ли от испуга, от ли от чувства, будто её предали. Губы шевельнулись, и она произнесла фамилию. А потом имя и фамилию вместе.

— Вы уверен? — уточнил Кондрат.

— Я знаю, с кем я… делю кровать, мистер… — сипло ответила она.

Кондрат переглянулся с остальным. Что ж, несколько неожиданный поворот событий, но иного от такого дела ждать и не приходилось. Настало время взять убийцу.

Глава 29

Они оставили женщину проливать слёзы по несчастной любви или собственной жалости по себе, направившись за убийцей. При любом раскладе, она должна