Двенадцать рождественских убийств - Сара Даннаки

раз играл Полония, а в школе – Генри Пятого в полном боевом облачении. Но в нынешнем сезоне учу роль дамы для детского спектакля. – Он протянул свою большую ладонь. – Уильям Ди Марко, он же Вдова Твинкл. Появлялся в четырнадцати пьесах и на десяти утренниках в Шамберхаусе, Эксетер. Думал, вы видели меня по телевизору.

Я не стала признаваться, что это не так, и просто представилась, после чего добавила:

– Детский спектакль, очаровательно. А какой? «Аладдин»?

– Немножко промахнулись, дорогуша. В Шамберхаусе предпочитают ставить более традиционные сказки. В этом году планируется к показу «Ого, какой стебель!». Я играю мать Джека, которая посылает сына продавать собаку семьи и очень злится, когда он возвращается с энергетическим напитком и комплектом волшебных хула-хупов.

Автобус, который последние полчаса двигался довольно плавно, резко затормозил, отчего всех пассажиров качнуло вперед.

– Эй, не дрова везете! – крикнула женщина, сидевшая в ряду за нами.

Девушка с места через проход подняла глаза от журнала, а ее сосед проснулся.

– Прошу прощения, народ! – прорезался из динамиков голос водителя. – Небольшой затор впереди. Тормозные огни горят впереди настолько, насколько позволяет рассмотреть метель. Так что будем трогаться-останавливаться следующие несколько миль, часов, десятилетий, вечности.

– Что за идиотизм! – возмутилась та же женщина, протискиваясь по проходу вперед.

Я сморщила нос от резкого экзотического запаха ее парфюма.

– Ветивер и дамасская роза, – прокомментировал Уильям.

Сначала мне показалось, что он вновь репетирует строки из пьесы, но он смотрел прямо на скандалистку, которая спорила с водителем автобуса. До нас доносился ее голос. Вскоре кто-то из пассажиров попросил ее «утихомириться». Она вернулась на свое место минут через десять, явно по-прежнему недовольная результатом общения.

– Ситуация выглядит плохо? – уточнила я у нее.

Она посмотрела на меня так испепеляюще, что на корню засохли бы даже пластиковые растения, и процедила:

– Все выглядит как расфуфыренный рождественский торт. Дороги засыпал снег, машины опасно раскорячились там и тут, движение практически прекратилось. Пара идиотов из тачки перед нашим автобусом выскочили наружу и делают фотографии.

– Прогноз обещал ухудшение погоды, – заметил растрепанный парень, зевая во весь рот, а затем потянулся, демонстрируя надпись на футболке: «Не торопите меня, я геолог».

– Но ты все равно сел в автобус, – фыркнула скандалистка.

Ее стильный шерстяной костюм наверняка понравился бы мисс Гарнетт. Кажется, такой рисунок называют «валлийской клеткой».

– Чудесно, – кивнула Дина. – Клетка из Уэльса, что может быть прекраснее.

– Зелено-фиолетовый узор напомнил мне о пустошах в сезон цветения вереска. А темно-сиреневая шелковая блузка, должно быть, не позволяла шерсти колоться.

Парень уставился на собеседницу, в отличие от меня, совершенно не впечатленный ее нарядом, и наконец сообщил:

– Из-за забастовки железнодорожных рабочих. Мне же нужно было как-то добраться до родных, так? Мамина готовка стоила бы любых трудностей.

– Наверное, ты рассчитываешь, что она и одежду тебе постирает? – ехидно осведомилась раздраженная женщина, окидывая его грязные джинсы и футболку критическим взглядом.

– Я студент, учусь на третьем курсе по специальности геология, – язвительно хмыкнул парень. – И прекрасно знаю, как обращаться со стиральной машинкой.

– Знать и делать – совершенно разные вещи, верно?

Автобус снова дернулся и начал медленно двигаться вперед. Скандалистка схватилась за кресло Уильяма. Тот вздрогнул. Она отряхнула пиджак своего безупречного костюма и вернулась на место прямо за молодыми людьми. До меня донеслись ее слова, обращенные к соседу:

– Я сделала все, что могла, Брайан, но есть такие вещи, которые не по плечу даже мне.

От ее визгливого смешка Уильям поморщился. В воздухе еще долго висел запах тяжелого парфюма. Должна отметить, что он был лучше, чем аромат чипсов актера.

Студент-геолог поймал мой взгляд и весело произнес:

– Привет, я Джош.

– Сабрина, – кивнула я.

По кухне поместья Брейсестон прокатился хор удивленных вздохов.

– Какое прелестное имя, – прокомментировала Дина.

– Благодарю, – улыбнулась миссис Линден. – Хотя я была бы крайне признательна, если бы вы продолжили придерживаться официального обращения. Меня назвали в честь щедро одаренной природой актрисы пятидесятых годов. В молодости имя служило для меня источником смущения. Но сейчас, думаю, я как раз соответствую параметрам тезки.

Барни подтолкнул Роуз локтем, однако та не посмотрела в его сторону.

– Итак, где я остановилась? – сказала экономка. – А, да. Теперь, когда Джош проснулся, он начал проявлять интерес к попутчикам, в особенности к девушке на соседнем сиденье. Она так и не сняла наушники и не отрывалась от журнала, задумчиво постукивая кончиком карандаша по нижней губе, пока изучала кроссворд.

– Застряла? – спросил студент, придвигаясь ближе, чтобы лучше видеть слова.

Его соседка вскинула голову и сняла наушники.

– Я Джош, – представился он с улыбкой, которую, без сомнения, считал неотразимой, не исключено, что из успешного предыдущего опыта. – И прекрасно разгадываю кроссворды.

– Спасибо, я и сама справляюсь, – отказалась от помощи девушка.

– Хм-м. Но вписаны-то пока всего два ответа. Уверена, что не ошиблась в третьем по вертикали? «Красивая итальянская дама, но растение ли она»? Мне кажется, это Софи Лорен.

– Нет, – возразила она. – Не подходит по буквам, да и нужно всего одно слово.

– Пожалуй, ты права, – вздохнул парень и повторил: – Я Джош.

– Я слышала, – отозвалась его соседка, но, поняв, что он не отстанет, пока она не представится, все же опустила карандаш и сказала: – А я У Лан.

– Что-то не похожа, – усмехнулся студент.

– У Лан, – четко повторила она, хмурясь. – Это китайское имя и произносится раздельно: У – пробел – Лан. Первой идет фамилия семьи.

– А, ясно. Должен ли я тогда звать тебя Лан? Что рифмуется с «кулан».

– Нет, спасибо, – отрезала девушка, снова надевая наушники и возвращаясь к кроссворду.

Джош уставился в окно, но я догадывалась, что надолго его не хватит. Вид снаружи не менялся по мере нашего медленного продвижения вперед: покрытые снегом поля тянулись до горизонта.

Нашарив в сумке рукоделие, я спросила Уильяма:

– Надеюсь, вы не возражаете? Это носок на четырех спицах, так что мне вряд ли потребуется широко расставлять локти.

– Вяжите сколько душе угодно, сердце мое. – Он казался целиком поглощенным сценарием и бегал взглядом по строчкам, больше не зачитывая их вслух.

– Вы упомянули, что завтра вечером выступаете на сцене? – спросила я, проверив сохранность петель, после чего начала вывязывать по очереди две изнаночных и две лицевых с того места, на котором остановилась, надеясь закончить второй носок вовремя, чтобы вручить пару мужу Дженни на Рождество.

– Уверена, вы меня понимаете, – добавила миссис Линден. – Спрос на рукоделие в праздничный сезон многократно возрастает.

– Несомненно, – согласилась Дина, отважно сражаясь с очередной ногой единорога, который был по-прежнему очень далек от завершения, на опытный взгляд экономки.

Она продолжила свою историю:

– Последняя репетиция в костюмах завтра после обеда, – вздохнул Уильям. – А первое представление