Дом астролога - Каринн Джейд

Когда ко мне возвращается зрение, я плыву по поверхности. Это не пролив Лонг-Айленд в разгар шторма. Вода здесь соленая, теплая и такая голубая. Небо чистое, легкий ветерок доносит запах жимолости.

– Ух ты! – восклицаю я.

Мой голос эхом отражается от воды. Вокруг ни души.

– Вау! – произношу я, на этот раз громче.

Внезапно я слышу всплеск позади. И не боюсь того, кто там. Все, что я чувствую, – это умиротворение.

– Привет!

Я узнаю голос Энди. Радостно поворачиваюсь к ней. Но ее там нет. Я плаваю кругами, рассчитывая увидеть ее, но в ответ слышу только тихий плеск воды.

– Энди? Где ты, Энди?

– Привет! – говорит она.

Я гоняю воду туда и сюда. И никого не вижу. Вдалеке тоже ничего нет. Ни зданий, ни пляжей, ни лодок. Насколько хватает глаз, на триста шестьдесят градусов видна только вода.

Из нее высовывается голова Энди.

– Я все время была прямо за тобой, – говорит она, вытирая воду с носа. – Я практически касалась тебя.

– Где мы?

– Это самое красивое место, какое я когда-либо видела, – отвечает Энди.

Она поднимает лицо к безоблачному небу над нами. В этом она права. Это самый восхитительный водоем, в котором мне доводилось плавать. Я никогда не видела такой красоты воочию. Если бы это была фотография, я бы подумала, что все дело в фильтрах Instagram и в игре света.

– Почему ты не сказала мне, что должна сегодня умереть? – спрашивает Энди.

В порыве гнева я хочу спросить ее, почему она не рассказала мне о Теде и о том, что он с ней сделал. Но не успеваю я прочувствовать свой гнев, как он материализуется в виде молнии, пронзающей тучи позади меня. Молния сверкает, а затем исчезает. И я знаю ответ на свой вопрос. Энди защищала меня так же, как я ее.

Тучи уходят, и солнце выглядывает из-за белого пушистого облака. От края и до края неба сияет яркая радуга. Я хочу обнять Энди, и, как только осознаю свою мысль, сестра оказывается в моих объятиях и обнимает меня. Я перестаю барахтаться в воде, чтобы прижать ее покрепче, и какая-то невидимая сила удерживает меня на месте. Законы физики здесь неприменимы, и это то подтверждение, которое мне нужно. Это нереально.

Я мертва.

Именно так это и описывается в книгах. Сюжет всегда и один и тот же, и адаптированный для меня. Мой идеальный человек в моем идеальном месте. Эрик привел меня к Энди посреди прекрасного водоема.

– Прости за то, что с тобой случилось, – говорю я. – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. Оба наших плана были непродуманными, так что, может быть, урок в том, что две головы лучше, чем одна? – со смехом спрашивает Энди.

Но я не могу с ней согласиться. У меня не было возможности отменить дату своей смерти, и я не жалею, что скрыла это от сестры.

– Я рада, что все так закончилось, – говорю я.

– Все могло быть по-другому, – возражает она.

Я качаю головой:

– Я бы снова умерла за тебя, если бы могла.

Энди улыбается мне, пока меня не охватывает кромешная тьма.

Фарах

На работе я отключаю свой мозг. Мои собственные моральные, политические и философские устои блокированы жгутом древа решений. Если это, делаем то. Врачи запоминают порядок действий, чтобы в чрезвычайных ситуациях не приходилось тратить время на размышления. Мне не нужно рассматривать оказавшегося передо мной человека. Раса, пол, вероисповедание не имеют значения. Я оцениваю органы и функции. Люди не верят мне, когда я пытаюсь им это объяснить. Кто я, если не Фарах, женщина, играющая роль врача? Большинству этого не понять, но это правда. У меня два мозга. Вот почему врачи не должны лечить близких знакомых.

Я переворачиваю Теда на спину и пристально смотрю на него.

Мой мозг врача предупреждает, что его легкие заполнены водой. Но мое сознание возражает.

Он насиловал эту женщину невообразимыми способами.

У него вот-вот остановится сердце.

Он лишил ее выбора.

Спаси его.

Дай ему умереть.

Я бью Теда в грудь так сильно, как только могу. Потом, выбросив все из головы, приступаю к работе. Я зажимаю ему нос и наклоняюсь к губам, но, опускаясь на колени, мельком замечаю Энди. Она выглядит более сильной, чем когда вышла из дома. Пока Адам тащит обмякшее тело Рини по воде, Энди наблюдает за сестрой с таким напряжением, будто одно ее желание способно опустошить легкие Рини и заставить ее сердце биться снова. В свою очередь, я наблюдаю за Энди и представляю ее одной из своих клиенток, женщин, которые звонят мне в офис в панике из-за потери беременности, женщин, которые ковыляют в больницу, испытывая физическую боль, но плачут от экзистенциальной, понимая, что это значит – кровотечение не остановится.

Мой инстинкт врача силен, и он сослужит мне хорошую службу, потому что я умею делать невозможный выбор. Выбор, который парализовал бы нормального человека. Этический выбор, например, о ком важнее позаботиться первым? Я встаю и отхожу от Теда.

Я жду, когда принесут Рини.

Марго

Я могу сосчитать, сколько неожиданных прозрений посетило меня на этой лужайке. Осознание того, что вчерашнее признание Теда о беременности его подружки не являлось простым совпадением, – узнал он Рини или нет, но какой-то первобытный инстинкт подсказал ему изложить историю в своей интерпретации, прежде чем я услышу, как все было на самом деле. Я также отчетливо помню его отчужденность и непонятные отлучки перед нашей свадьбой. И хотя я не видела этого собственными глазами, я поняла, что Энди упала в воду не потому, что поскользнулась, как он говорил. И он даже не протянул ей руку, не попытался помочь. Нет, он, казалось, желал ей смерти.

Я больше не теряла сознания, но, когда Рини и Тед свалились с причала, мой мозг словно ударился о стену. Это последнее, что я помню. Остальное – отдельные кадры. Фарах трясет меня. Я прислоняюсь к столбу. Адам ныряет. Энди отворачивается от меня.

А потом я присутствую. На причале. Фарах, склонившись над Рини, выкрикивает приказания. Она проверяет жизненно важные органы. Она роется в своей аптечке. Эйми называет время. Я наблюдаю за происходящим с угла причала. Далеко у горизонта по воде скользит пустой каяк. Дождь хлещет со всех сторон, и я не могу различить, где верх, где низ.

– Пожалуйста! – взываю я. Мой голос хриплый. Мне больно дышать. Энди меня слышит.