Бригадир - Стоун Пайпер

Он тут же оживился. «Да, сэр. Они в порядке. Просто обезвожены и истощены. Я не могу выразить, как сильно я ценю то, что вы сделали, и мне жаль. Я знаю, что этого никогда не будет достаточно, и вы никогда не будете мне доверять. Я понимаю, но зайти так далеко, чтобы спасти семью, — это неслыханно. Вы тот, кем я буду восхищаться и кого буду уважать, что бы ни случилось».

Я хотел ответить, но он старался изо всех сил, и Шантель была права. «Ты можешь поблагодарить женщину, которая, как я надеюсь, будет в моей жизни вечно. У нее совершенно другой образ мышления и ведения дел. Она позволила мне поверить, что каждый заслуживает второго шанса, особенно учитывая то, что эти ублюдки сделали с тобой и твоей семьей. Только не облажайся. Третьего не будет».

«О, нет, сэр. Я думаю, что за этим стоит другой русский пахан, по крайней мере, в какой-то степени».

«Почему ты так думаешь?» — спросил Вадим.

«Я почти уверен, что слышал, как несколько охранников говорили по-русски. Я уловил пару слов, значение которых я знал. Груз. Атака. Что-то в этом роде».

«Очень хорошо», — сказал я ему. К счастью, это было что-то. Но если он был прав и режим Каскова работал с кем-то, я бы поставил на Балиана. Они годами вынюхивали друг у друга.

Я не был уверен, что сейчас мы сможем получить больше, и начал вставать, когда он резко поднял голову.

«Что значит «скоро он узнает, что я сильнее и быстрее»?»

Я был потрясен тем, как хорошо он произносит русские слова, что также заставило меня немного нервничать.

«Скоро он поймет, что я сильнее и быстрее», — перевел Вадим.

Дерьмо.

Дерьмо…

Прошло очень много времени с тех пор, как холод пробежал по мне, но в этот момент я почувствовал ледяной холод. Я встал очень медленно и повернулся к Вадиму. И снова нам не нужно было разговаривать.

«Просто помни, что вы, ребята, не можете покинуть комнату. Там будет постоянная цепочка солдат, обеспечивающих вашу безопасность. Хорошо?» — сказал я Таннеру.

«Благодарю вас, сэр».

Часть меня хотела взять его с собой обратно в пляжный домик. Однако я не был жестоким ублюдком. Он заслужил провести время со своей семьей после того, что они все пережили.

«Что ты хочешь сделать?» — спросил Вадим.

«Устроим ад на земле».

* * *

Грехи отца…

Я слышал эту фразу так много раз за эти годы, но в этом случае речь шла о грехах брата. Меня однажды в жизни ослепили, и я не думал об этом с Таннером. Это был удар под дых, но быть ослепленным — это нечто совершенно иное.

Не было слов, которые могли бы успокоить боль или помочь мне понять.

Мой родной брат, человек, с которым я вырос и на которого равнялся, предал меня таким вопиющим образом, что я не мог мыслить так ясно, как следовало бы.

Но я все равно настоял на том, чтобы вести машину, на этот раз Вадим сидел на пассажирском сиденье рядом со мной, пока я мчался к пляжному домику. Он пытался убедить меня, что Виссаряна там не будет, но я знал лучше.

Он был готов закончить шараду. Покалеченный, но не сломленный.

Я до сих пор не мог понять, что он поместил свою собственную дочь в центр войны. Зачем? В чем был смысл?

У меня в голове была только одна догадка. Единственный способ, которым Нью-Йоркская братва позволила бы моему брату ступить в город и подумать о формировании альянса, был бы в том случае, если бы альянс был прочно закреплен.

Брак.

У Каскова был сын, брутальный придурок лет тридцати. Если Шантель насильно вступит в брак, то эти две семьи в каком-то смысле станут одной.

Еще один старый способ, но он работал на протяжении столетий.

Я сжал руль, злясь на себя за то, что не заметил этого. Подсказки были. Я предполагал, что он передал свои идеи другим синдикатам, с которыми встречался, зная, какой будет их реакция. Но к тому времени он уже собрал дополнительную информацию о нелегальных продуктах, которые он был готов украсть.

Это было действительно блестяще, даже лучше, чем я ожидал.

Хорошо продумано. Месяцы планирования. И он втянул меня в часть этого. Действительно гениально.

Я бы забил этого мужчину до смерти, если бы он хоть пальцем ее тронул.

Вадим повесил трубку и прошипел: «Ты был прав насчет груза. Грузовое судно горит».

Я был почти готов рассмеяться. Мне хотелось сказать «око за око», но бриллианты, честно говоря, не имели значения. Не сейчас. «Этот ублюдок следил за всем и прикрывал все».

«Да. Другие плохие новости. Шторм усиливается. Мы можем не успеть перейти мост».

«О, мы пересечем этот гребаный мост так или иначе. Точка».

Ветер был сильный, но дождь был ужасный. Было трудно увидеть дорогу, но я был полон решимости. Когда мы приблизились к мосту имелись всевозможные предупреждения, мигающие огни и знаки, запрещающие кому-либо пересекать его.

Как обычно, я проигнорировал все правила и слепо направился на мост.

«Ты спятил», — прошипел Вадим.

«Я влюблен. И этот ублюдок не собирается выдавать ее замуж за сына Каськова».

«А, черт. Я об этом не подумал. Ну, поторопись, а то смоется».

Я старался изо всех сил, спортивная машина, конечно, не лучшая в такую погоду, но я выстоял. Мост качался, дождь сдувал нас с одной стороны на другую, что делало эти две мили опасными.

Но мы перебрались, как и другие мужчины, следовавшие за нами.

Меня уже ничто не могло остановить. Я нутром чуял, что меня предал кто-то другой. Еще один ослепительный удар. Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал, что это был Максим. Так и должно было быть. Использование русского языка закрепило это. Почему — не имело значения.

Когда мы подошли к дому, было легко сказать, что свет выключен. Это невозможно. Был использован другой человек внутри.

Я выбежал, споткнувшись о первого мертвого солдата. Второй лежал лицом вниз в грязи, все еще держа оружие в руке.

«Какой план?» — пришлось крикнуть Вадиму.

«Виссарян будет внутри с Шантель и Дэмиеном. Возьмите несколько человек к черному входу через кухню. Мы войдем через парадный вход. Нам нужно обойти его с фланга, прежде чем он успеет сделать что-нибудь глупое».

«Мы сделаем это, но я надеюсь, ты знаешь, что делаешь».

"Я тоже."

Я промок, но мне было все равно,