Бригадир - Стоун Пайпер

Тихие и очень испуганные крики едва не разбили мне сердце.

Я был на обоих концах спектра, однажды захваченных давным-давно. Но ничто не подготовило меня к тому, чтобы увидеть четырех женщин, сбившихся в кучу, явно напуганных. Однако жена Таннера осталась непокорной, притянув к себе дочь, в то время как сама она выпрямилась.

Она меня знала. Я был у них дома несколько раз. Черт. Я возил его дочери подарки на день рождения и Рождество.

Никогда в жизни я не чувствовал себя так плохо.

«Теперь вы в безопасности. Мы отвезем вас к Таннеру», — сказал я им.

Я двинулся дальше внутрь, и она освободилась от двух других женщин. И то, как она вцепилась в меня, было одновременно и трогательно, и тревожно, как никогда прежде.

«Спасибо. Спасибо, что спасли нас. Ты герой», — прошептала она. К сожалению, в ее голосе звучали нотки заложницы, полной беспокойства.

Любому, кто мучил женщин, отводилось особое место в аду.

* * *

Я видел, как мужчины рыдали из-за возможности потерять свою жизнь. Я также видел, как они рыдали из-за потери. Но в тот момент, когда мы вошли в номер отеля, вид Таннера, падающего на колени, слезы текли по его лицу, и человека, молящегося Богу, был зрелищем, которое я никогда не забуду.

Эта мысль будет преследовать меня до самой смерти.

Мы поступили правильно. Мы дали второй шанс пяти разным людям.

Возможно, в каком-то болезненном смысле членов режима Чернова можно было бы считать героями.

Лишь бы это не ударило нам в голову.

Вадим хлопнул меня по плечу, его прерывистый выдох тоже многое мне рассказал. Как обычно, нам не нужно было общаться. Это было и сложно, и удивительно.

Таннер бросился к жене и дочери, обнимая их своими огромными руками, слезы лились вокруг. Сначала он уткнулся головой ей в плечо, но как только он снова поднял ее, он нашел мои глаза. Беззвучно произнеся «спасибо», его выражение лица подтолкнуло меня к чему-то еще, что сказала мне женщина, которую я обожал.

То, что мы сделали, забота и усилия, приложенные для того, чтобы благополучно вернуть его семью, создали самого преданного человека в мире.

Это было тяжелое бремя, но я с радостью попытаюсь его нести.

Но пришло время закончить этот фарс.

Только тогда я смогу искать спасения.

Глава 29

Шантель

Тьма была гнетущей, страх усиливался, но вскоре могла появиться радуга. Никогда не сомневайтесь в красоте Матери-природы или ее неустанной способности использовать свою силу для отражения зла.

Я не могла процитировать свою мать напрямую, но это было то, что она собрала воедино после одного особенно ужасного шторма, когда я была ребенком. Она не была поэтом. Я не была полностью уверена, что она читала хоть одну книгу после колледжа, но я видела затравленный взгляд в ее глазах, страх, который я никогда не видел в ней раньше.

В свою очередь, я стала бояться штормов. Не дождя, а сильных штормов.

И этот в том числе.

Штормы на побережье, похоже, были даже хуже, чем на материке, океан создавал вакуум влаги, ветер мог сначала ударить по зданиям на берегу. Хотя этот конкретный шторм не был причислен к ураганам, в моем представлении он был чертовски близок к этому.

Я дрожала, замерзая до костей, а огонь горел. Температура также упала до сорока пяти градусов. Холодно в моем сознании. По какой-то причине это еще не коснулось Дэмиена, за что я была благодарна.

Мы наслаждались ранним ужином. Мы посмотрели фильм. Я прочитала ему пару рассказов, и он уснул сразу после наступления темноты.

И не было никакого знака, никакого звонка от Николая.

Я стояла над кроватью малыша, все еще думая о том, как сильно мальчик похож на своего отца. Я не могла поверить во все, что произошло, дни, проведенные вместе, ощущались как недели. Это было безумие.

Я собиралась выйти из комнаты, когда вспомнила, что у него целая коллекция неиспользованных карандашей, мелков, блокнотов, маркеров, акварелей. Назовите что угодно. Я позволила себе улыбнуться и открыла шкафчик, выбрав большой блокнот для рисования и настоящий художественный набор карандашей для рисования.

Меня больше ничто не должно шокировать. Только лучшее для сына могущественного человека.

Оставив дверь приоткрытой, я спустилась вниз, решив хотя бы отправить сообщение, чтобы убедиться, что с Николаем все в порядке. Но пришло время вина. Может, бокал или два успокоят мои нервы.

Я налила себе небесный напиток, готовая свернуться калачиком у огня и набросать несколько картинок. Может, это наконец-то меня расслабит. Я была как на иголках с тех пор, как он ушел, хотя темнота принесла совершенно новый набор забот.

Я больше не могла видеть солдат снаружи, честно говоря, не решаясь включать наружный свет и уже несколько часов не могла выйти на улицу.

Не то чтобы я хотела. Дом был заперт наглухо. Я проверила каждую дверь и окно на нижнем этаже по крайней мере три раза. Это было излишеством и нелепостью, система безопасности была включена.

Я тоже это проверяла. Четыре раза.

Я попыталась отшутиться, вытащила телефон из заднего кармана, тут же набрала номер Николая и приготовилась написать сообщение.

Я: Просто проверяю, все ли в порядке. Шторм ужасный. Будь осторожен.

После нажатия «отправить» мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что сообщение не прошло. Глядя на полосы приема, я поняла, что их там нет. Я думала, что со спутниками этого не должно было случиться. Думаю, суровые штормы переиграли сложное и дорогое коммуникационное оборудование.

Не имея других вариантов, я вернулась в гостиную, села на удобный диван прямо перед огнем. Пара охранников уже закрепили защитные шторы, которые должны были уберечь от бушующего шторма. Это также сделало весь нижний этаж немного клаустрофобным.

Мне пришлось напомнить себе, что безопасность здесь имеет решающее значение.

Вино было восхитительным на вкус, огонь согревал, и после того, как я поддалась своим страхам на несколько минут, я устроилась поудобнее, выбрав карандаш и открыв альбом для рисования. Прошло несколько секунд, прежде чем я была в какой-то степени снова в строю, строя свою фантазию, которая сама собой представляет, что я хочу нарисовать.

Я выбрала мальчика и его собаку у реки. Эта мысль была утешительной. Было что-то такое освобождающее в возможности рисовать, радость создания собственного маленького мира. Я могла только представить, что чувствуют авторы, закончив рассказ или книгу.

Вино почти выпито, когда я закончила первую картину. Я поднесла блокнот к свету, удивляясь