Пойдем со мной - Рональд Малфи

– Если я ошибаюсь и у вас действительно сотрясение мозга, я не смогу спокойно жить, если вы съедете в кювет, – сказала она, надевая ярко-розовый дождевик из шкафа в прихожей и хватая сумочку. Я уступил.

По дороге в Бомонт мы не говорили ни о тебе, ни о твоей матери, ни о твоей сестре. Вместо этого Тара задавала вопросы обо мне – где я живу, чем зарабатываю на жизнь, есть ли у нас дети. Она изо всех сил старалась меня растормошить – и признаю, что она мне понравилась; она была очень милой, но я чувствовал себя так, словно в моей груди набирал силу торнадо.

По дороге я постоянно проверял свой мобильный, не пропустил ли я звонок Дениз Леншантен или ее ответ на мои текстовые сообщения. Но нет, я ничего не пропустил. Она так и не перезвонила мне… и этот факт вызвал во мне новую волну беспокойства. Я сказал Питеру Слоуну, что разговаривал с Дениз, так что он знал, что она рассказывает об этой встрече всем, кто готов слушать. Может быть, она и не смогла опознать лицо незнакомца, но она определенно могла описать машину. И что Слоун сказал мне, когда я назвал ему тип машины, на которой ездил убийца? Старый седан с прожектором на двери? У меня самого такой же. Это не такая уж редкая машина. Вот если бы у вас был ее номер…

Господи Иисусе, как я мог быть так слеп? Неужели я нечаянно подставил Дениз Леншантен под прицел Слоуна? Возможно ли, что она не перезвонила мне потому, что Слоун приехал в Западную Виргинию и что-то с ней сделал? Мной овладела уверенность в том, что произошло что-то ужасное, мрачная, как раковая опухоль.

– Вы знали мужчину по имени Питер Слоун, который жил в Вудвайне? – спросил я у Тары. – Он был полицейским детективом, когда убили Кэрол.

По-лиииис-меном, поправил меня другой Аарон в моей голове.

– Слоун? – переспросила Тара, задумавшись. – Нет, это имя мне ни о чем не говорит. А что?

– Просто он мой знакомый, – ответил я и отвернулся к окну.

К тому времени, как мы подъехали к приземистому бетонному зданию с розовой неоновой вывеской над дверью, на которой было написано «Гриль», мои руки, лежавшие на коленях, дрожали и я покрылся липкой пленкой пота, отчего почувствовал себя существом, живущим под камнем на болоте.

Я признаю, что в моем мозгу возникла еще одна мысль и не давала мне покоя с тех пор, как я наткнулся на сгоревшие останки дома твоего детства. Все, что я узнал о тебе за это время, Эллисон, – о страданиях и горестях твоего детства, о расчетливой решимости, которую ты пронесла во взрослую жизнь, о том, как ты жестоко отомстила Джеймсу де Кампо на парковке того бара, – наводило на мысль, что ты была способна на все. Вообще на все что угодно. Даже сейчас мои запястья горели от воспоминания пластиковых стяжках, которыми ты связала их, когда мы занимались любовью, что тогда казалось странным и не похожим на тебя, но не пугало. Но теперь все приобрело новый смысл. Новая ты, Эллисон. Насколько бездонным был колодец в твоей душе? Дом твоего детства сгорел дотла по странной случайности или ты под покровом тьмы вернулась в Вудвайн, одержимая желанием наказать свою мать за то, что она была таким никудышным родителем? Мать, которая позволила такому чудовищу, как Джеймс де Кампо, проскользнуть через волнолом твоей невинности? Мать, которая не смогла предотвратить смерть твоей сестры? Я почти могу представить, как огонь отражался в твоих глазах, когда ты смотрела, как сгорает твой дом…

Мы вышли из машины и подошли к двери ресторана. Тара предложила, что она сначала поговорит с Линн, а я пока подожду у бара. Я согласился, хотя мои нервы больше всего на свете хотели поскорее покончить с этим.

Интерьер заведения был таким же, как и в любом другом захудалом сетевом ресторане, с китчевыми безделушками на стенах. Я подошел к бару и заказал воду со льдом, а Тара отправилась подготовить Линн ко встрече со мной. Я наблюдал, как она приближается к худощавой мускулистой женщине, одетой в черные брюки из лайкры, кроссовки и черную рубашку без рукавов. На ней был заляпанный бело-зеленый фартук, небрежно повязанный вокруг острых бедер. Пока они говорили, женщина смотрела мимо Тары через весь зал прямо на меня. Расстояние между нами было слишком велико, чтобы разглядеть какие-либо детали, за исключением бледного лица, обрамленного вьющимися прядями соломенных волос.

Заставив себя отвести взгляд, я отхлебнул воды со льдом и стал наблюдать, как мужчина в ветровке «Маунтин Дью» втаскивает тележку, нагруженную коробками с газировкой, в дверной проем за стойкой. Дверь закрылась, прежде чем он успел перекинуть колеса тележки через косяк. Он выругался, почесал свою лысеющую седую голову, затем развернул тележку задом наперед, чтобы открыть дверь ягодицами и потянуть ее на себя.

Когда я снова поднял глаза, то увидел, что твоя мать движется ко мне; на нее падал свет зеленых лампочек с потолка. Она вытирала руки полотенцем, которое потом сунула в передний карман фартука.

При виде ее лица меня пронзила грусть. Если стереть резкие черты и вечно нахмуренные брови, годы и душевную боль, цвет лица, этой женщиной могла бы быть ты, Эллисон. На самом деле, эта женщина была настолько бесспорно и безоговорочно твоей матерью, что казалось, будто природа задумала воспроизвести ее в тебе, чтобы выполнить какой-то священный и непостижимый договор.

– Тара говорит, что мы родственники, – сказала она, ее голос огрубел после многих лет курения. Она оперлась локтем о край стойки, направив тазовую кость в потолок. Кожа на ее правой руке была блестящей и розовой, туго натянутой из-за пересадки. Там, где здоровая плоть встречалась с обожженной, был заметный выступ, похожий на демаркационную линию между двумя враждующими странами. – Еще она говорит, что у вас плохие новости о моей дочери.

У меня пересохло во рту. Я набрался храбрости и начал:

– Меня зовут Аарон Деккер. Эллисон и я были…

– Что случилось с моей дочерью?

Тот шершень, злющий ублюдок, снова возник в моем горле. Я ответил:

– Она скончалась в прошлом декабре. Жаль, что приходится вам это сообщать. Мне очень жаль.

Между бровями Линн Томпсон появилась вертикальная морщинка. В остальном она осталась безучастной.

– Как? – спросила она.

– Она была… Произошла… Кто-то…

– Продолжайте, – сказала она, стукнув рукой по барной стойке. – Я вас слушаю.

Я прочистил горло