Растворенные - Сара Блэдэль

Трактор взревел – Эрнст отогнал свое огромное чудовище от резервуара. Фары по-прежнему светили ярко.

Лиам закрыл рукой рот и нос. Зловоние было ужасающим.

– Дея! – крикнул он. – Отправь поскорее наши точные координаты Мартину. Нам понадобятся еще несколько машин скорой помощи.

И он спрыгнул с конвейерной ленты.

* * *

Дождь и мутная жижа из резервуара смешались в вонючую слякоть. Встав у трещины, Дея наклонилась над ней и стала кричать. Отверстие было не очень большим, и через него они не могли вытащить заточенных внутри людей, да и сами они не могли залезть внутрь. Дея пыталась их ободрить, объясняя, что помощь уже в пути.

Позади них снова взревел двигатель трактора. Эрнст нажал на газ. Лиам бросился к пробоине и крикнул пленникам, чтобы они держались подальше от нее.

Он едва успел отпрыгнуть в сторону и откатиться в вонючую грязь, как трактор ударил своей железной балкой в то же место, что и в прошлый раз. Земля задрожала, трещина в стене расширилась, и из нее выплеснулась новая порция гнилой воды. Лиам поднялся на ноги, поскользнулся и дико замахал руками. Затем по всему бетону пошли трещины. Лиам испугался было, что сейчас вся эта конструкция рухнет.

Эрнст сдал назад. Теперь в бетоне была дыра от земли до железной крышки. Старик не глушил двигатель, и фары освещали резервуар.

Дея судорожно ловила ртом воздух, она подошла к Лиаму и встала рядом с ним. Почувствовала его руку на своем плече и услышала, как он спросил, все ли с ней в порядке, но все ее внимание было приковано к той фигуре, которая медленно возникала из темноты.

Прикрыв глаза рукой, покачиваясь на грязных ногах, в проеме показалась Луна. Она вся была в грязи и растерянно щурилась, глядя на свет. На ней были только майка и трусы. Дея быстро шагнула вперед и подхватила ее. Притянула молодую женщину к себе и стала гладить по волосам, которые слиплись вокруг осунувшегося лица.

– Все позади, – шептала Дея, стараясь не прикасаться к обнаженной коже Луны, чтобы не причинить ей боль. Кожа покраснела и опухла, и кое-где были открытые раны. Луна обняла Дею и, рыдая, прижалась к ней. Так продолжалось несколько мгновений, а потом у Луны подкосились ноги.

* * *

Лиам сделал шаг к проему в бетоне. Вонь ударяла в нос, и подступала тошнота. Он протянул руку Беате, которая на четвереньках пыталась выползти из дыры.

Ее огромный живот был обнажен, и вся она была вымазана в вонючей грязи. Женщина неуверенно попыталась встать на ноги, но сил не было. Лиам наклонился над ней и осторожно подхватил ее, чтобы помочь перебраться через край. Мокрая ночная рубашка была разорвана в клочья и прилипла к телу, кожа казалась рыхлой, и ран было больше, чем у Луны. Кожа сочилась кровящими язвами. Беата повернула к нему лицо, глаза ее превратились в две опухшие щелки, у самых ресниц веки нагноились.

– Как моя дочь? – едва слышно спросила она.

Лиам присел на корточки рядом с ней.

– С Силье все в порядке, она с отцом, – успокоил он ее, накидывая куртку ей на плечи. – Мы сейчас им все сообщим. И Питер в порядке.

Он не упомянул, что на ее друга напал Клаус и что в настоящее время Питер находится в больнице, куда и ее сейчас отвезут.

– Он будет так рад тебя видеть.

Беата обвила руками его шею и прижалась к его груди. От нее пахло нечистотами, но он обнял ее и стал ласково покачивать. Через ее плечо он увидел, как Мона помогает Дее вытащить Йоханнеса. Тело его обмякло, казалось, он без сознания.

Когда они уложили его на землю, Дея наклонилась над ним и приложила пальцы к его шее. Подняла глаза, поймала взгляд Лиама и кивнула ему, подняв вверх большой палец.

Где-то вдалеке дружно завыли сирены.

Лиам осторожно отпустил Беату и, вернувшись к проему в бетонном резервуаре, заглянул внутрь. Несколько безжизненных тел были привязаны к ржавой железной трубе, которую он узнал по записям камеры. Он поднял рубашку и прижал ткань к лицу, прежде чем переступить через край.

Его движения отдавались глухим эхом в круглой бетонной конструкции. Один человек на железной перекладине пошевелился и позвал Дею. За ним висели еще два человека.

В проеме появилась Дея. Она с явным отвращением зажала нос и тоже шагнула внутрь. Они оказались бок о бок в тусклом помещении.

– Луна говорит, что Каспер и Хайан еще живы, – хрипло сказала она.

– А Шарлотта? – спросил Лиам.

Дея покачала головой.

– Сказала, что не знает.

Они вместе отвязали Каспера от трубы. Он издал какой-то булькающий звук, когда Лиам осторожно взял его за плечи пожарным захватом и вынес на свежий воздух.

Беата поднялась и, пошатываясь, пошла им навстречу.

– Могу ли я чем-нибудь помочь?

Дрожь пробежала по телу Каспера, и Лиам попросил Беату посидеть с ним. Каспер застонал, но, похоже, он был без сознания.

Звук сирен приближался, и они уже видели проблески синих огней. Лиам быстро побежал обратно к резервуару. Навстречу ему вышли Дея и Хайан. На руках у них была Нассрин.

– Она мертва, – хрипло прошептала Дея, и ее лицо исказилось. – У нее разбита голова.

Лиам пошатнулся, затем на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул. Потом сконцентрировался и взял себя в руки. Сейчас ему нужно закончить работу, а скорбеть он будет потом.

– Если есть надежда, что Шарлотта еще жива, надо быстро вытащить ее, – резко сказал он, пытаясь собраться с силами.

Хайан опустился на землю рядом с мертвой племянницей. Он крепко сжимал ее руку.

Дея догнала Лиама, в ее глазах читалось отчаяние.

Первая патрульная машина на полном ходу обогнула сарай. Синие мигалки тревожно сверкали в темноте. Из машины вышли Торбьорн и совсем молодой, недавно закончивший полицейскую школу сотрудник.

Торбьорн при виде Нассрин застыл, поднес руку ко рту и растерянно посмотрел на Лиама.

– Об этом позже, – коротко произнес Лиам и махнул рукой в сторону проема в резервуаре. – Там есть и другие. Они привязаны к трубе, возможно, еще живы.

– Хорошо, – сказал Торбьорн, бросив украдкой взгляд на Нассрин, прежде чем пойти за Лиамом.

В дальней части резервуара висели вздутые, мертвые тела. Торбьорн и молодой полицейский принялись отвязывать Шарлотту от столба. Казалось, ее тело окоченело, и Лиам внимательно изучал его в бликах света, ища признаки жизни, но глаза были закрыты, а руки безвольно