Человек с клеймом - Джоан Роулинг

с Десимой как с дерьмом, хотя она пришла помогать ему в клубе, и она талантлива, правда талантлива, она хороший повар. Но у мистера Лонгкастера все напоказ: нужно выглядеть правильно, главное – быть красивой и стильной – быть немного полноватой или что-то в этом роде, или не уметь одеваться, это, я не знаю, грех. А Десима и Руп выглядят совсем не так, как мистер Лонгкастер хочет, чтобы выглядели люди в его клубе и его семья. Думаешь, я преувеличиваю, но именно так он и живет: все должно быть идеально: как сложены салфетки, насколько охлаждены коктейли, насколько стройны официантки – я не шучу – он находит способ выгнать девушек, если решит, что они выглядят не так. Он хочет жить в этом… в этом полностью контролируемом мире… Руп сильно обжег руку на кухне за пару дней до своего ухода, и мистер Лонгкастер был просто в ярости. Сказал, что не хочет, чтобы его официанты носили бинты, что они выглядят неэлегантно.

– И он называл Рупа "медузой". Каждый раз, когда тот делал что-то не так – а Руп трудолюбив, это были лишь мелкие ошибки, – он называл его медузой и придумывал на этом комедийные сценки. – Теперь Альби выглядел по-настоящему разгневанным. – "Кусок безмозглой, полуразумной материи" и все в этом роде. – "Инвазивный вид, по сути своей бесполезный". И он говорил об отце Рупа.

– Что он говорил?

– Что Руп – вылитый отец. – "Капля от старой медузы" – это было его любимое выражение. А однажды Руп обслуживал мистера Лонгкастера и его друзей на частном ужине в "Достоевском" – это одна из комнат, все они названы в честь известных игроков, – мистер Лонгкастер указал на неф одному из своих друзей в присутствии Руперта и сказал, что выиграл его у отца своего официанта, а потом добавил, что Питер Флитвуд "еще хуже в нардах, чем в горных лыжах". А ведь так и умерли родители Рупа, – сказал Альби, и он уже был не красным, а скорее белым. – Из-за катания на лыжах.

– Это звучит невероятно жестоко, – сказала Робин.

– Я ведь даже не все тебе рассказываю, – тихо сказал Альби. – Издеваться над Рупом стало у мистера Лонгкастера вроде нового хобби. А потом он узнал про Рупа и Десиму – думаю, Валентин что-то заметил и настучал отцу, – и все, началась охота на обоих. Руп просто сорвался. В этом и был весь смысл с тем нефом. В какой-то момент у него помутилось в глазах, он схватил неф – и ушел навсегда.

– Когда ты видел его в последний раз, Альби?

– Ну… тогда. Когда он взял неф. В тот день. Ранее в тот день.

– Ты его с тех пор не видел?

– Нет.

– Но вы явно были хорошими друзьями.

– Да, – сказал Альби.

– Ты действительно не видел его с того дня, как он взял неф?

– Нет.

Робин была уверена, что он лжет. Та легкость, с которой он рассказывал о придирках Дино Лонгкастера, сменилась теперь явной неуверенностью.

– Он звонил или писал тебе?

– Э-э… может быть, пару раз.

– Когда именно?

– Наверное… давно. Ну, через несколько дней после того, как он ушел от Дино. С тех пор – ничего.

Как и Страйк с Джимом Тоддом, Робин теперь в полной мере ощущала невыгодность отсутствия у нее официальных полномочий требовать от Альби текстовые сообщения и принуждать его к сотрудничеству. Тарелка Альби была почти пуста; Робин знала, что ее время истекало.

– Знаешь ли ты, что магазин серебра, где было найдено тело – тело, которое, по мнению Десимы, принадлежало Руперту, – является масонским? – спросила она.

– Э-э… да, я думаю, я про это видел, – сказал он.

– Интересовался ли Руперт масонами? Был ли он как-то связан с ними?

– Нет, – сказал Альби. – Я никогда не слышал, чтобы он говорил что-либо о масонах.

– Знал ли Руперт человека по имени Осгуд, или "Оз"?

– Я так не думаю, – сказал Альби.

– Ты не волнуешься за него? – спросила Робин.

– За кого, Руперта? С чего бы мне волноваться? – спросил Альби, и в его голосе послышался легкий испуг.

– Ну, он ведь испытывал огромный стресс. За ним гнались полиция и наркоторговец, у него не было поддержки семьи, и, возможно, были и другие вещи, которые его пугали и с которыми он не мог справиться?

Это было самое близкое, на что Робин осмелилась пойти, говоря о ребенке Десимы.

– Руп не стал бы убивать себя, – сказал Альби. – Он бы никогда этого не сделал. Я уверен, что с ним все в порядке. Мне нужно идти, у меня встреча.

– Я попрошу счет, – сказала Робин, и, как она и надеялась, хорошие манеры Альби удержали его на месте, пока она поднимала руку, подзывая официанта. – Почему ты ушел из "Дино"? – спросила она, изобразив, что пишет в воздухе, чтобы ей принесли счет.

– С меня было достаточно после того, как мистер Лонгкастер обошелся с Рупом. Я больше не хотел оставаться. Еще несколько человек говорили, что тоже собираются уйти из-за этого, но не ушли, – язвительно сказал Альби. – Проще было остаться. Деньги хорошие.

Спустя пять минут, оплатив счет, они вместе вышли на заполненную людьми тротуар, где толпились выпивающие.

– Спасибо, что поговорил со мной, Альби, – сказала Робин. – Я очень ценю это.

Она протянула руку, но когда Альби пожал ее, она не отпустила ее.

– Я думаю, ты знаешь больше, чем говоришь. Я думаю, ты знаешь, где Руперт.

– Я не знаю! – сказал Альби. – Серьезно, я не знаю!

– Значит, вы с ним на связи.

Альби высвободил руку.

– Это не так!

Она ожидала, что он развернется и поспешит уйти, но теперь, когда она не удерживала его физически, он, казалось, был пригвожден к месту собственной добротой.

– Послушай, – сказал он, – скажи Десиме, скажи ей, что он действительно любил ее.

Даже в темноте Робин увидела, что Альби снова порозовел.

– Если он любил ее, почему он ушел и оставил ее, не сказав ни слова?

– Возможно, у него не было выбора, – сказал Альби.

– Что это значит?

– Я имею в виду… наверное, у него