Убийство в подарок - Карен Дюкесс

тротуаром, что идти приходится гуськом. Уайетт, самый высокий из нас, шагает впереди, следом за ним я. Эмити, уткнувшись в путеводитель, отстает. По ее расчетам, до церемонии открытия мы успеем обойти всю деревню.

Наш путь ведет прямо к центральной лужайке, украшенной расположенными крест-накрест цветниками с красными и оранжевыми тюльпанами и обрамленной скамейками. За лужайкой находится гостиница «Король Георг», представительное каменное здание с гладкими белыми колоннами и высокими узкими окнами. На противоположной стороне находятся лавки и пабы, над каждым деревянная вывеска с выведенными краской буквами.

– Аутентичненько, – изрекает Уайетт, делая снимки на телефон.

– Восхитительно, – соглашается Эмити. – Только подумайте, какие дьявольски жестокие поступки, какие тайные злодейства совершаются год за годом в таких местах.

– Что-что? – не понимаю я.

– Так говорит Шерлок Холмс в «Медных буках», – объясняет писательница. – Ведь за этим мы сюда и приехали. Увидеть симпатичную деревню и раскрыть гнусное преступление.

Уиллоутроп определенно выглядит безобидно. Мы проходим мимо «Домашних сыров» и «Винного погребка», мимо приятной лавочки, предлагающей сувенирные шоколадки в форме фигур покойной королевы Елизаветы (малоаппетитные) и короля Карла (совсем неаппетитные), мимо чайной и букинистического магазина. Я не отдаю себе отчета, насколько проголодалась, пока мы не оказываемся перед витриной гастронома, хвастающейся широким ассортиментом пирожков. Внутри нас встречает молодая женщина. Кожа у нее такая гладкая и сияющая, что кажется нереальной. Эмити шепчет:

– Английская роза. – Потом оттаскивает меня назад и спрашивает: – Думаешь, она актриса?

Я оторопело хлопаю глазами и потом вспоминаю об инсценировке расследования. Но даже если красотка за прилавком играет роль, я умираю с голоду и мне не до нее. Целая батарея аппетитных пирогов завлекает умопомрачительными начинками: из говяжьей грудинки и рокфора; бифштекса и бекона с элем; говядины с картошкой; грюйера, мускатной тыквы и свиных сосисок; есть и нечто под названием «двадцать четыре курицы и окорок», что оказывается послойно уложенными орехами, фруктами, курицей и хамоном – по предположению Эмити, это вид ветчины.

Мы выбираем последний из-за названия, а также пироги с беконом, говядиной и картошкой, поскольку это звучит обнадеживающе просто, и съедаем их холодными на скамье возле гастронома.

– Муж и дети не одобрили бы такой ланч: пирожки на скамейке, – вздыхает Эмити. – Они бы предпочли, как люди, посидеть в кафе. И, вероятно, нашли бы весь этот мнимый детектив и чудесную деревню довольно глупыми.

– Они не смотрят «Бритбокс»? – спрашивает Уайетт.

– Господи, нет, – говорит писательница. – Мальчики уже выросли, но когда жили дома, без конца потешались над моими любимыми сериалами: «Ждите следующей недели, когда леди Эсмеральда уронит чашку, а лорд Кроптоптон шокирует графство отрыжкой!» – посмеивается она.

– Веселые ребята, – замечаю я.

– Не то слово. Сыновья у меня очень умные. Но книг совсем не читают. По крайней мере, художественную литературу. Как и мой муж Дуглас. Такая жалость. Если честно, мне от этого немного одиноко. Вот почему я так счастлива провести здесь с вами две недели!

Мы расправляемся с пирогами; они оказываются неплохими, но слегка разочаровывают: начинка напоминает остатки продуктов, которые доедаешь наутро после праздника. Возможно, теплыми пирожки были бы вкуснее.

Мы покидаем центр деревни, минуем еще одну чайную, булочную, паб и магазин для любителей птиц; Уайетт заявляет, что туда мы ни за что, ни при каких обстоятельствах заходить не будем, но вытягивает шею, пытаясь разглядеть ассортимент.

– Раньше мы с Бернардом с таким удовольствием работали вместе, – говорит он. – В первый год пандемии мы были в магазине только вдвоем, собирали заказы и оставляли их у дверей, давали советы толпам новых наблюдателей за птицами – ну, вернее, я советов не давал, просто стоял рядом и любовался своим умным и красивым другом. Мне нравилось проводить время с Бернардом, чем бы мы ни занимались. Но когда магазин снова открылся, идиллия постепенно разрушилась. Не для Бернарда, который готов говорить о птицах круглыми сутками, а для меня. Я достаточно поднаторел, чтобы разбираться в кормушках, поилках и птичьих домиках, и развлекался тем, что пытался ошарашить постоянных посетителей странными фактами из жизни птиц.

– Например? – спрашиваю я.

– Вы знали, что колибри летают задом наперед? А фламинго могут есть только вниз головой. Я могу продолжить, но лучше пощажу вас.

Поскольку с минуты на минуту должно начаться расследование, мы обсуждаем, что в этой деревне настоящее, а что является декорацией, затеяв игру, которую Уайетт окрестил «Липа или реальность». Студия пилатеса? Слишком заурядно, наверняка реальность. Галантерея? Необходимое заведение, так что тоже подлинное. А тот человек с причудливо завитыми усами, метущий тротуар возле галантереи и зыркающий на нас? Скорее всего, липа. Симпатичная девушка, которая продала нам холодные пироги? Мы решаем, что она настоящая: греет мысль, что такая красавица занимается столь будничной работой.

Вернувшись в центр деревни, мы садимся на скамью в тени. Вокруг царят безмятежное спокойствие и благочинность, и я представляю, что все действия тут закольцованы и в конце концов я увижу, как они в точности повторятся снова. Сначала толпа детей вырывается из школы с привычным возбуждением отпущенных с уроков учеников, семенящая за ними женщина изможденного вида в юбке и удобной обуви призывает их не торопиться. Затем подъезжает двухъярусный автобус, веселый водитель машет почтальону и тормозит сразу за гостиницей «Король Георг», поблизости от того места, где дама, выгуливающая терьера, делает пять шагов, останавливается и отворачивается, когда собака присаживается, чтобы облегчиться.

Теперь слева на сцену выходит седовласая женщина в красном пиджаке, бриджах для верховой езды и сапогах. В одной руке она держит стек, в другой – садовые ножницы такой же длины.

– Приближается липа, – предупреждаю я писательницу, которая сидит рядом со мной, расстелив на коленях вполне реальную бумажную карту.

Уайетт ушел поискать холодные напитки.

– Слушайте, вы не видели охотников? – спрашивает женщина, почти не глядя на нас. – Мне нужно было подрезать розы, флорибунда была совершенно запущена, а теперь я не могу найти свою лошадь. – Она чертовски успешно изображает крайнюю растерянность.

Эмити откладывает карту и встает.

– Какой кошмар, – говорит она женщине с манерным английским акцентом, который в Буффало можно услышать разве что на театральных представлениях. – Охотники давно проехали. Увлекательное зрелище: сущий вихрь из собак и рожков. – Она подмигивает мне, достает из сумки ручку и блокнот и интересуется, как зовут женщину.

– Меня? – Та прикладывает ладонь к груди будто бы в ужасе. – Вы меня не знаете? – Она оглядывается через плечо. – Мне кажется, за мной следят. Боюсь, меня…

– Убьют? – подхватываю я с неожиданным увлечением.

Женщина ахает.

– Мне грозит опасность?

Когда она пятится, подбегает молодой человек и обнимает ее рукой.

– Ладно, теперь все хорошо, пойдем, – говорит он. Даже не взглянув на нас, он