Мертвая живая - Николай Иванович Леонов

когда мне срок влепили, поняла, что он меня обманул. Первое время я думала, что выйду и порешу его. Вот просто зарежу или голыми руками задушу за то, что так подставил. Даже пускай и сяду — плевать. Я маме Свете так и сказала, а она объяснила, что можно по-другому сделать. Чтобы и наказать этого урода, и снова за решетку не попасть. Таких, как я, много в зоне было, да и сама мама Света не просто так за решеткой оказалась. Ее тоже подставил муж, забрал все деньги и свалил к любовнице.

В общем, там, на зоне, мама Света организовала клуб «Талион». Там были те, кто хочет отомстить своим обидчикам. Потому что суд, менты — это все фигня, там за деньги можно что угодно доказать, а если их нет, то виноватым останешься. Нет, у нас был свой суд, настоящий, справедливый.

Мама Света все продумала. И первым делом, когда мы освободились, отомстила своему мужу. Оказалось, ничего сложного: нарядили Семенову уборщицей и заслали в квартиру, которую он снял для любовницы. Ни он, ни его кукла накрашенная даже не догадались спросить, кто платит за уборку их апартаментов. Недельку она походила на уборку, докладывала Свете обо всем, что там у них происходит, ну и выждала удачный момент. Швырнула этому жирдяю в ванну включенный фен, он в секунду откинулся. Никто ничего даже не заподозрил, маму Свету позвали только, когда наследство пора было делить.

Были и другие… Тимофей, это бывший парень Марии, я не хотела этого делать, но должна была. Так мама Света сказала, я лучше всех подхожу для такого. Если бы не согласилась, то и Машка бы отказалась участвовать, а без нее не получилось бы подловить Горелова, вернее, одного из его сотрудников. Меня бы он сразу вычислил, да и в этом был принцип — ты не мстишь сама, а делаешь все чужими руками. У той, кому месть нужна, алиби есть на это время, никто ничего не докажет. Машка сделала все за меня, а я за нее. Выцепила в баре ее бывшего парня, позвала на прогулку по железной дороге. Притворилась, что я обожаю поезда и мечтаю гулять с ним по рельсам. Я про этого Тимофея много чего знала, Машка рассказывала, что он любит, чем увлекается. Он через пятнадцать минут после знакомства поверил уже, что я — его судьба и понимаю его с полуслова. Мы напились как следует, вернее он, я протащила его по куче баров, как и велела мама Света. Чтобы потом не найти следов, кто с ним был и где. Ночью отвела на железку к участку, который мне указала мама Света. Она все продумала заранее, каждый шаг, чтобы не было ошибок. Если честно, я до сих пор не понимаю, как этому Игорьку удалось ее обдурить. Хотя я ее как-то спросила об этом, а она сказала, что любила его, верила, потому что думала — у них настоящая семья. Вот так… когда любишь кого-то, оказываешься слабым, беззащитным.

Этот Тимофей, он таким и был в ту ночь — беззащитным… Даже не понял, что произошло, когда я его толкнула прямо под состав. А я по минутам знала, когда он пойдет, где стоять в этот момент. Мама Света меня возила тренироваться туда, я училась толкать резко и сильно, выбирать последние секунды, когда поезд совсем рядом. Она не упускала ни одной мелочи. Мне оставалось сделать все, как она придумала. И все получалось. Понимаете? Всегда. Я знаю, это все незаконно, это преступления. Не такая уж дурочка, понимала, что делала. Но только где все были, когда мы страдали, почему нас никто не защитил? Я не верю полиции, я не верю людям, не верю в справедливость суда и закона. Но маме Свете верю, потому что эти твари, которые сломали нам жизни, заплатили по полной. Мне эта вера давала силы жить дальше. Она давала мне цель. Мы мстили за других женщин, помогали им, и нам были благодарны. Это было так круто! Они звонили, писали маме Свете, говорили ей спасибо, присылали деньги. Потому что для них это была свобода, не такая, как когда ты выходишь из тюрьмы. Там тебя мучает бессильная, дурацкая злоба, когда ты ничего не можешь сделать своим мучителям. Мы дарили им настоящую свободу, избавляли навсегда от ненависти и злобы. Понимаете? Мы дарили им жизнь, настоящую, хорошую, спокойную, какую они и заслужили.

Маргарита замолчала, выдохлась после своего признания. Вот только Гурова интересовали не рассуждения о морали, а прежде всего ответ на вопрос — кто убил Светлану Кондратьеву и связана ли ее смерть с деятельностью «Талиона».

— Какие еще поручения выполняли для Кондратьевой? Другие убийства были, кроме парня Вештиной?

Марго от его вопроса будто стала меньше размером и прошептала:

— Алкаши, родственники Семеновой. Я… мама Света взяла меня с собой. Она подошла к ним у магазина, предложила за бутылку поехать с ней и помочь перетаскать вещи. Специально подложила на заднее сиденье бутылку водки, куда накачала снотворного. Мы даже не успели выехать за город, как они уже захрапели на заднем сиденье.

— Но они были живы… — добавил опер.

Маргарита отвела взгляд.

— Что вы с ними сделали?

— Сбросили в заброшенный котлован с водой, — девушка ответила, не поднимая головы.

— Еще, что еще вы делали с Кондратьевой?

У Маргариты задрожали губы:

— Больше ничего. Я рассказала вам о всех.

— Тогда кто ее убил? — Лев Гуров так же, как и с Марией, начал давить на свидетельницу.

У той вытянулось лицо:

— Я не знаю, думала, вы сможете узнать, — она вдруг горько усмехнулась. — Или что, опять здесь справедливости не ждать. Пока сами не займемся этим, то никого не накажут, кроме нас, да?

Ее усмешка и разочарование подействовали на опера, как удар под дых. И Маргарита заметила это, она вдруг выпалила:

— Если бы не лезли сюда, то мама Света была бы жива. Все из-за вас! Потом и мы следом. Или снова нас за решетку засадите? Точно, вы же обещали помочь, значит, засадите. Там будем сидеть живые, никто не доберется.

Грохнула кухонная дверь, вихрем ворвалась в комнату Маша и чуть ли не с кулаками накинулась на опера:

— Чего! Нас арестовать! За что? Я же вам все рассказала? Ни при чем я вообще, Маргошка же во всем призналась.

Ее подруга взвизгнула в ответ:

— Ну и что! Маму Свету убили, ты что, дура, не понимаешь? Кто-то узнал про «Талион» и теперь… будет искать