Рассказы - Роберт Альберт Блох

Так я нашел Лона Маринера.

Я не стану подробно рассказывать, как все произошло. Скажу только, что и до этого мне несколько раз казалось: я нашел, это он! Тот, кто покупает акции в самый подходящий момент и, хорошо заработав, вовремя ретируется. Но всякий раз рано или поздно человек, которого я держал под наблюдением, попадал впросак или скатывался до продажи государственных займов, довольствуясь мизерной прибылью. Все это время я следил за несколькими вкладчиками в Нью-Йорке и иногородних филиалах нашей фирмы.

И только три месяца назад я сделал свое открытие. Я обнаружил Маринера — того, кто всегда вытаскивал выигрышный номер. Он вложил пятнадцать тысяч в акции маленькой авиакомпании, а через три дня с ней заключило контракт морское ведомство. Он продал их за пятьдесят тысяч и купил какие-то электронные акции, о которых я и слыхом не слыхал, и вдруг эта компания объявляет дивиденд, и курс их повышается на 18 пунктов. Снова заработав, Маринер покупает нефтяные и сбывает в утро перед неожиданным падением курса. За этим последовала авантюра в Техасской железнодорожной компании, которую за одну неделю проглотило более крупное объединение. На этот раз я сам выполнял распоряжения Маринера, поступившие через нашу контору в Сан-Франциско. А еще через месяц он, к моему удивлению, уже действовал из Кливленда. И всегда по тому же шаблону. Казалось непонятным, почему он покупает то или другое, но все, к чему он прикасался, превращалось в золото: медь, радар, Кливлендское телевидение, акции коммунальных услуг в Бостоне. В течение одиннадцати недель он участвовал во всех выгодных спекуляциях, в каждом значительном выпуске акций на фондовой бирже. Свои пятнадцать тысяч, по моим подсчетам, он превратил в несколько миллионов. Следующее свое сногсшибательное распоряжение он сделал через нашу чикагскую контору.

Тут-то я бросил службу и метнулся в Чикаго.

За душой у меня только и было, что три тысячи долларов и моя бредовая идея. О том, что идея бредовая, я подумал только, когда летел уже в самолете. Мчусь через всю страну, чтобы найти чужого мне человека в надежде, что уговорю его взять меня в долю в его баснословных биржевых операциях.

Я весь взмок, когда всерьез оценил положение. Что я, по сути, знаю об этом Лоне Маринере? В «Кто есть кто» он не значится. В биржевом справочнике его тоже нет. Открыто обращаться в наши филиалы я не решался. Фактически я знал только, что он тот, кого я искал, — человек с верным нюхом. Но обратного пути не было.

Выйдя из лимузина аэропорта на Пальмер-гауз, я взял такси и поехал в нашу чикагскую контору. Я сохранил удостоверение компании — что особенного, если я забыл сдать? Я протянул его, сказав, что меня послали установить контакт с одним из наших клиентов, и спросил, не был ли здесь сегодня мистер Маринер.

Мне ответили, что мистер Маринер не был сегодня и вообще не был ни разу. Распоряжения он отдает по телефону, а банковские счета посылает почтой. Я тут же зашел к вице-президенту компании, но ничего больше ни от него, ни от кого-нибудь другого о Маринере не узнал. И все же я выведал, что он остановился в таком-то отеле на Золотом Берегу.

Так вот, вчера в полдень я махнул туда и выложил сорок долларов за этот номер, укомплектованный телевизором, кондиционированным воздухом и протекающей ручкой.

Сорок долларов были первым моим капиталовложением. Потом я дал десять дежурному портье, и он поместил меня на один этаж с Маринером, показал даже его фамилию в регистрационной книге. Номер 701-й, налево от меня по коридору. Он почти ничего не мог ответить на вопрос, как выглядит Маринер, — больше он его не видел. Сказал только, что приехал он один, багажа у него было немного и «на вид он обыкновенный».

Еще десять я израсходовал на коридорного. От этого я узнал, что Маринер просил еду подавать ему в номер и выходит он только утром, когда горничная убирает.

Было уже почти семь вечера, а в это время горничные не дежурят. Я завел разговор с официантом, который приносил ему еду. Звали его Джо Франчетти.

Опять же за десятку Франчетти сказал, что совсем недавно убрал обеденную посуду из комнаты мистера Маринера. На официанта Маринер явно не произвел впечатления; описал он его столь же неопределенно. Человек «на вид обыкновенный». Не мог вспомнить, что ему Маринер говорил, даже во что был одет.

— Но я знаю, что он ел на обед, — сказал Франчетти. — Коктейль с креветками, баранье бризе с кровью, печеный картофель, салат «Валдорф», кофе, яблочный пай. И знаете, сколько он дал на чай? Несчастных полдоллара!

Я поблагодарил и ушел. Мне стало не по себе. Не проделал же я такой путь только ради того, чтобы узнать, что Маринер предпочитает недожаренную баранину. Даже то, что человек, отхвативший пять миллионов долларов, скаредничает на чаевых, ничего не объясняло.

Но большего я пока не мог добиться. Не идти же мне к местному шпику. Я уже и так подвергал себя риску, задавая слишком много вопросов. Не хватало только привлечь к себе внимание полиции. Наверное, здесь решили, что я частный сыщик. В этом мало хорошего, но все же какое-то оправдание моему любопытству.

Так я и не узнал ничего путного, и теперь — будь что будет. В половине восьмого я вернулся к себе в номер; дверь я оставил открытой. Сидя в кресле под определенным углом, я мог наблюдать за 701-м. На случай, если бы Маринер все-таки вышел.

Можно было, конечно, пройти по коридору и постучаться к Маринеру. Но к этому я не был готов. Прежде чем заговорить, мне нужно иметь о нем представление. Может, этот разговор решал мою судьбу. Нельзя допустить промаха, я должен был знать наперед, что я ему скажу. А это зависело от того, какое я о нем составлю мнение.

Наверное, Маринер в каком-то роде сумасброд, подумал я. Однако в том, что я о нем слышал, не было ничего эксцентричного. На свете сколько угодно скромных, застенчивых мужчин, которые необщительны, если они одиноки. В данном случае эта характеристика не подходила. Если бы я за три месяца отхватил на бирже несколько миллионов, я не стал бы торчать один на один с самим собой в номере гостиницы, уж будьте уверены.

Так, может, он псих, как те чудаки-затворники, про которых узнаешь, что они кончили свои