Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

Где-то далеко зазвучала песнь сирен…

Полицейские мчались по ЭРЕБу.

Песнь сирен, как траурный марш, все громче, громче… Она пугала, манила и предостерегала.

Катя сделал еще пару шагов. Затем еще.

Сначала она увидела брызги красного на широко распахнутой, покрашенной в белый цвет задней двери дома.

А потом увидела тело, распростершееся на клумбе сломанных, вырванных с корнем осенних астр.

Глава 21

Песня сирен

Переливы звука не умолкали.

Они наполнили собой улицу, сад, выплеснулись далеко за пределы Одиннадцатой Парковой.

Полицейские трели…

Песня сирен…

Катя сидела на пластиковом стуле возле кустов можжевельника. Ее трясло как в лихорадке. Отсюда, с этого наблюдательного пункта, ей было отлично видно, как работают полицейские ЭРЕБа, собирая улики и осматривая труп.

Алла Мухина в роли эринии ЭРЕБа…

Катя едва не начала истерически смеяться, кудахтать, зажала рот рукой: тихо, тихо, без истерик! Это всего лишь кровь и мозги. А ты – идиотка последняя, потому что сама сунулась в ЭРЕБ, как в пекло, сама виновата…

Потому что это, как метко выразилась местная эриния в чине подполковника, не Аид.

Не Ад.

Это ЭРЕБ.

– Вы трогали тело?

Катя подняла глаза – перед ней полковник Крапов. Он явился на место происшествия вместе со всей своей новой министерской группой поддержки.

– Я вам вопрос задал.

– Оставьте ее. Не видите, она в шоке. Я ее сама потом расспрошу.

Голос Мухиной.

Катя с трудом разлепила спекшиеся губы. Она так ведь и не попила воды. И теперь – на исходе второго часа осмотра места убийства – жажда сжигала ее огнем.

А рядом, словно в насмешку, – большая садовая бочка, полная дождевой воды, из которой, наверное, летом хозяйка этой половины коттеджа поливала свои цветы и грядки.

– Алла Викторовна, я не в шоке. Я уже раньше видела… Я и раньше ездила на места происшествий.

Катя лепетала это, надеясь восстановить свой статус-кво.

– Так вы касались тела? – не отступал полковник Крапов.

– Нет. Я ничего не трогала. Я сначала увидела потеки… брызги крови на двери, а потом ее. Я уже сказала вам, что зашла в магазин – тот, что на перекрестке. А туда вбежала эта пожилая женщина. И закричала, что здесь, в девятом доме, убийство. Я велела звонить в отдел, а сама побежала сюда и…

– И? – мрачно спросил полковник Крапов. – Вы узнали свидетельницу?

Катя молчала.

– Я вам снова задал вопрос.

– Тогда нет, хотя… мне показалось… сейчас да, я ее вспомнила. Это кассирша в здешнем музее. Мы заходили туда с Аллой Викторовной в день моего приезда в город.

– А потерпевшую вы опознали?

– Да, – Катя покорно кивнула. – Хотя ее сейчас трудно узнать, но я ее узнала. Это директор музея… я ее видела тогда же… Только я забыла ее имя.

– Нина Кацо, – откликнулась Алла Мухина.

– Череп проломлен.

Это объявил эксперт. Они с Мухиной (та была в резиновых перчатках, но без защитного бумажного комбинезона) как раз переворачивали тело.

– Директор музея науки, – повторила Катя. – Я сначала думала, что убили на остановке… то есть что это опять то самое… Перформанс на автобусной остановке, новая жертва. Но остановка чистая… Там ничего не было.

– Женщину убили здесь, – сказал эксперт. – Орудие убийства валяется на траве в метре от тела.

Катя видела, как Мухина поднялась с колен и сделала шаг в сторону. Оперативники уже сфотографировали этот участок сада. Поэтому она нагнулась и подняла с земли некий предмет.

Это была небольшая садовая тяпка. На лезвии тяпки – бурое и налипшая земля.

Мухина взвесила тяпку на руке. Эксперт уже приготовил пластиковый мешок – паковать вещдок.

– Слишком легкая, – заметила Мухина. – Ручка из пластика. Она мало что весит, эта штука. А Нине Кацо снесли чуть не полголовы.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил полковник Крапов.

– Этот садовый инвентарь как-то не тянет на орудие убийства. По весу.

– Там же следы ее крови.

Мухина опустила садовую тяпку в пластиковый мешок.

Со своего места Катя видела тело директрисы музея. Она лежала почти у самых ступенек. Раньше – ничком. Рухнула в таком положении, когда ее настиг удар по голове. Теперь эксперты аккуратно повернули тело на бок.

Катя видела запачканные садовой землей осенние ботинки, задравшуюся брючину – брюки те самые, черные, а вот одежда другая. Короткий плащ бледно-розового цвета и под ним не толстый свитер, как в их первую встречу, а клетчатый пиджак из твида.

Нина Кацо собралась выйти из дома.

– Наверное, она дверь запирала, когда убийца ударил ее сзади по голове, – словно прочтя Катины мысли, оповестил опергруппу эксперт. – Дом она так и не закрыла. Но убийца внутрь не входил. Никаких следов грязи на полу.

– Отсутствие грязи еще не факт, – возразила Мухина. – Может, он очень старался не наследить там.

– Внутренняя обстановка не нарушена.

– Все равно проверьте. Убийца ее сумку всю до дна выпотрошил.

Мухина указала на другой поисковый квадрат, который как раз сейчас обрабатывали, фотографировали, осматривали оперативники и второй эксперт.

На садовой дорожке, покрытой гравием, валялась сумка директрисы музея, чуть ли не вывернутая наизнанку.

На гравии разбросаны вещи: пудреница, очешник, ключница с открытой молнией – связка ключей наружу, пачка влажных бумажных салфеток, шелковая шейная косынка – скомканная.

– Ни бумажника, ни мобильного телефона, – сказал один из оперативников.

– В сумке явно что-то искали, не шарили, предпочли сразу все рывком вывернуть наружу, – заметила Мухина.

– Деньги и мобильный – искали и взяли, – оперативник пожал плечами.

Катя подалась вперед, стараясь рассмотреть. На эти мелочи она даже внимания не обратила – сумка, все это барахло…

В то мгновение в саду, освещенном октябрьским солнцем, она увидела тело женщины, залитое кровью, пальцы, вцепившиеся в последней агонии в вырванные с корнем лиловые астры.

И услышала эту чертову песню сирен, что все звучала, звучала…

– Выключите мигалку в машине к черту! – крикнула Мухина неизвестно кому. – На нервы действует!

Патрульный, оставшийся у машины на улице, не мог ее слышать.

А терпеливый спокойный эксперт пояснил:

– Сирену сейчас не вырубить, там что-то законтачило. Они потом аккумулятор…

Мухина резко махнула рукой в резиновой перчатке, осторожно обошла разбросанные на дорожке вещи и направилась к углу дома – мимо Кати.

– Что, как осиновый лист? – спросила она глухо.

– Как заячий хвост, – ответила Катя.

Обе они опустили словечко «трясешься».

– Соберитесь. Вы мне нужны.

Эта фраза подействовала на Катю отрезвляюще.

Она поплелась за Мухиной к патрульной машине, где все звучала и звучала полицейская сирена из-за съехавшей набекрень электроники.

– Я когда