Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

– Первая ступенька, – повторяет Оливо, зная, что больше слов для аргументации у него нет.

Мунджу стремительно бросается к лестнице. Компания расступается. Он пролетает мимо, ни на кого не глядя.

Когда скрывается за дверью, на террасе повисает напряженная тишина.

Ему хватило бы нескольких секунд, чтобы пробежать двенадцать ступеней вниз, поднять последнюю доску и удостовериться, что ключей нет, – так, вероятно, думают все: после чего наконец-то сбросим вниз этого чертового Оливо, который и так слишком много времени отнял у нас с этой своей историей, и, вообще-то, уже довольно холодно, черт возьми!

Однако минуты идут, а Мунджу не возвращается.

Две. Три. Четыре.

Гага, Федерика и Пабло начинают переглядываться. Октавиан с каменным лицом курит. Джессика время от времени поглядывает на Оливо, при этом контролируя свои ногти со скрупулезностью мясника, который точит ножи.

– Я ухожу, – вдруг произносит Галуа.

Пабло и Гага другого и не ожидали, поэтому тоже разворачиваются и идут за ним. Остаются Октавиан, Джессика и Федерика.

– Мне шестнадцать, – говорит Джессика. – Знаешь, что это значит?

Оливо знает.

– Это значит, – тем не менее поясняет она, – что я остаюсь здесь как минимум еще на два года. Точно так же, как и ты. Это значит, что если раньше ты был в дерьме, то теперь в дерьме в двойном объеме! Удачи, лузер!

Она поворачивается в своей любимой пижамке и уходит в сопровождении Федерики – ведь настоящая подруга никогда не бросает в трудные минуты.

Последний, кто покидает сцену, – это Октавиан. Но прежде чем уйти, он с миллиметровой точностью щелчком пальцев запускает сигарету в Оливо, она приземляется тому прямо на живот. Гиена злобно смеется и исчезает.

Оливо, оставшись один, изучает образовавшуюся на пижаме дырочку от зажженной сигареты, которую ему не сразу удается сбросить с себя из-за испуга. Да это было и нелегко, если принять в расчет, что его руки связаны за спиной.

– Знаешь разницу между цианидом и мышьяком?

Оливо поворачивает голову. Аза, сидя на бордюре, напряженно вглядывается в сумрак ночи и раскачивает ногами в бездонной темноте.

– Цианида достаточно одной капли – и человек умирает, ничего не почувствовав, – говорит она. – Поэтому Гитлер, Геббельс и другие нацисты держали его всегда при себе в капсуле, готовой к употреблению. Они и приняли его, чтобы их не схватили живыми, – предусмотрительные сукины дети. Мышьяк же наоборот – совсем другая история. Принимая его каждый день в небольших дозах, можно спровоцировать пигментацию, кожные травмы, рак легких или желчного пузыря, диабет и сердечно-сосудистые заболевания. В результате от него тоже умирают, но очень медленно и болезненно.

Оливо не спускает глаз с пакета, который ему надевали на голову и который так и остался лежать на полу.

– Тебе как хотелось бы умереть: медленно от рук Джессики или лучше одним махом от рук Мунджу… – Умиротворенная, Аза разводит руками. – De gustibus![333]

Оливо мог бы прокричать ей в лицо, что именно она убедила его рассказать Мунджу про Джессику и Октавиана, об их плане выгнать Мунджу из приюта, потому что, пока он там находится, Джессике не хватило бы смелости бросить его. Но Оливо слишком обессилел, чтобы кричать.

И потом, у него оставалось всего три слова, которые он решил израсходовать так:

– Аза!

– А!

– Иди в жопу!

6

– Можно узнать, почему ты передумал?

Оливо оглядывается по сторонам: тот же кабинет и подоконник, на котором сидел воробей, и директриса в том же твидовом костюме, и комиссарша та же самая. Расстановка фигур на шахматной доске один в один: две женщины сидят у стола под красное дерево, и Гектор стоит за спиной. Но только вчера Оливо думал, что его съедят, как пешку, а сейчас он в этом уверен, но с дополнением – придется долго мучиться. По крайней мере, пока он не найдет способа по-быстрому уйти из приюта.

– Я бы сказал «нет», – отвечает он.

– Как хочешь, просто профессиональное любопытство. Директриса Атраче заранее прислала мне по электронке список с твоими требованиями. – Комиссарша достает из кармана кожаной куртки сложенный вчетверо бумажный листок и читает: – «Макароны со сливочным маслом и пармезаном – один или два раза в день (пармезан настоящий, не подделка). Как альтернатива – романеско, горох, камбала, чечевица, палтус и особой формы куски мясной вырезки. На завтрак – чай. В течение дня – минеральная вода. Никаких газированных напитков. Никаких сыров или молока, видеть их не желаю ни на столе, ни чтобы кто-то их ел при мне. Собственная комната. Шестьсот слов в день, начиная с пяти утра. Перевозка личных книг в место временного пребывания. Никаких вопросов о прошлом, шапочке, брюках, ботинках, отношениях, ощущениях и гигиенических привычках. Два дня в неделю проводить в библиотеке до ее закрытия. Тридцать пять евро наличными в неделю и карта букинистических магазинов района. Никаких требований обязательно использовать мобильник, телевизор, компьютер, микроволновку и другое электронное оборудование».

В кабинете директрисы раздается свист.

– Извините, – произносит она смущенно. – А что там по поводу отопления?

– Об этом, кстати, – вмешивается Гектор, – возможно, Оливо забыл уточнить, но в его комнате не должно быть никакого отопления. Или я ошибаюсь, Оливо?

Оливо согласно кивает.

Комиссарша тянется за ручкой к стакану для карандашей. Взяв ее, подцепила и фантик от чупа-чупса, засунутый туда Оливо днем ранее. Директриса уже хотела извиниться, что в кабинете не убирали, но комиссарша не дала ей даже начать.

– «Никакого отопления в комнате», – говорит она, дописывая фразу внизу страницы договора, затем поворачивает лист к Оливо, чтобы он прочитал. Он смотрит в договор, затем на фантик от чупа-чупса, потом снова в договор.

Комиссарша вздыхает и поворачивает лист к себе:

– Сколько?

– Пять в день, – отвечает Оливо.

– Пять чупа-чупсов в день, – пишет Соня Спирлари. – Теперь можем подписывать? У нас еще много дел до вечера.

Оливо достает из кармана брюк свой твердый карандаш Н3 и под закорючкой комиссарши пишет печатными буквами: «ОЛИВО ДЕПЕРО».

Она берет у него бумагу и проверяет.

– Разве не знаешь, что нельзя подписывать официальные документы простым карандашом и печатными буквами? Предупреждаю тебя на будущее, – улыбается она. – Я могла бы подделать договор и сократить количество чупа-чупсов до четырех!

Директриса смеется, в то время как Оливо по-прежнему с обычным равнодушием неподвижно смотрит на комиссаршу Спирлари.

– О’кей, симпатяга, пойдем уже! – говорит она, взяв под мышку его личное дело, куда только что вложила их договор. – Спорим, мы с тобой здорово развлечемся!

В какой-то момент, уже во дворе, Гектор замедляет шаг, чтобы немного отстать. Оливо замечает это и делает то же самое. Комиссарша, подойдя к своему «рено-каптур», обнаруживает, что осталась