Девушка из спасательной шлюпки - Эйлин Энрайт Ходжеттс

Чарльз Ромейн, крепкий блондин с перевязанной головой, недоуменно посмотрел на Тоусона.

– Говорят, ты играл до последней минуты? – растягивая слова, спросил он. – До самой последней минуты?

Малыш Хоумер, чьи мальчишечьи черты и дали ему его прозвище, склонил голову набок, глядя на Тоусона.

– Похоже, ты был в отчаянии, – он цыкнул зубом. – Говорят, ты не особо жаждешь прибыть в Нью-Йорк без приличной суммы в кармане, но я не видел, чтобы ты сорвал большой куш.

– Что я сделал или не сделал, тебя не касается, – огрызнулся Тоусон.

Юнга Бриртон, еще один игрок с невинным детским лицом, начал было говорить, но зашелся во внезапном приступе кашля. Постучав себя по груди, он тихо выругался.

– Врач говорит, пневмония.

Если он надеялся на сочувствие, то явно ошибся компанией. В центре внимания все равно оставался Тоусон. Он понимал, что они чувствуют его уязвимость и получают удовольствие, измываясь над человеком, переживающим не лучшие времена.

– Кажется, ты собирался разделать того здоровенного русского, – поинтересовался Хоумер.

Тоусон мысленно обругал себя. Он-то думал, что действует тонко. Неужели его интерес был настолько очевиден? Облапошить русского оказалось непросто – он оказался спокойным и осторожным игроком, на чье здравомыслие, казалось, не повлияли даже обильные возлияния. Если бы Тоусон не нуждался так отчаянно в крупном выигрыше, он бы оставил парня в покое и поискал денег в другом месте. Если бы не айсберг, возможно, ему так и не удалось бы добиться своего.

– Как собираешься разруливать дела в Нью-Йорке? – спросил Бриртон. – Говорят, ты влип по уши.

– Не лезь не в свое дело, – фыркнул Тоусон.

Ему не нужно было напоминать, что ждет его в Нью-Йорке.

Ромейн поднял руку, призывая к молчанию.

– Я хочу кое-что сказать. Не хочу, чтобы вы сочли, будто я совсем размяк, но, в общем, на этом корабле есть люди, которым сейчас очень тяжело, кто потерял все. Думаю, нам следует оставить их в покое. Понимаете, держаться в стороне.

– Держаться в стороне… – повторил Хоумер. – С каких это пор ты стал таким высокоморальным?

– Не знаю, – пожал плечами Ромейн. – Просто мне кажется, что этим людям и так досталось.

Юнга Бриртон покачал головой.

– У некоторых еще есть деньги. Я тут кое-кого присмотрел.

– Кого же?

– Выживший из первого класса. Любитель скачек и крупных покерных ставок.

– Можешь потянуть с ним до Нью-Йорка? – спросил Ромейн.

– Думаю, да.

– А ты? – обратился Ромейн к Тоусону.

– Да, конечно. Как скажешь, – кивнул Тоусон.

Мысленно он был совсем в другом месте. Хоть туман и поднявшиеся волны и сулили шторм, «Карпатия» придет в порт со дня на день. Ему нужно найти горничную, укравшую его выигрыш, или хотя бы выяснить ее имя, но пока он не узнал ничего. А все остальное не имело значения.

– Ваш билет, – протянул руку железнодорожник.

Сунув руку в карман, Тоусон коснулся «Энфилда». Легонько погладив револьвер, он достал билет.

– Вот.

Железнодорожник изучил клочок бумаги.

– Он в один конец.

– И что?

– Как вы собираетесь возвращаться?

– Я не собираюсь возвращаться, – буркнул Тоусон.

– Касса закрывается в шесть.

Тоусон пропустил его слова мимо ушей. Ему не было никакого дела до часов работы крошечной кассы. Для него не существовало ничего, кроме ближайших нескольких часов, а то и минут, когда он разыщет леди Маргариту Мелвилл и вернет себе «Матрешку».

Пыхтение паровоза затихло вдали, и железнодорожник, сунув флажок под мышку, ушел прочь. Тоусон огляделся. Он предполагал, что, купив билет до Риддлсдауна, легко найдет дом графа, который, несомненно, живет в замке, возвышающемся над окрестностями. Он никак не ожидал, что поезд высадит его на окраине деревни, где самыми заметными элементами ландшафта являлись лишь пыльная улица с крытыми соломой домиками, каменная церковь да паб.

– Эй! – окликнул Тоусон уходящего железнодорожника.

Тот обернулся.

– Замок Риддлсдаун. Где это?

– Тут нет никакого замка.

– Я ищу графа.

– В самом деле? – железнодорожник скривился в циничной усмешке.

– Да. Где мне его найти?

– Через деревню и вверх по холму.

– Как далеко?

– Миля или около того. Может, больше.

Утренние облака рассеялись, и солнце поднималось все выше. Каких-то несколько недель назад, сражаясь за место у киля перевернутой шлюпки, Тоусон думал, что никогда больше не согреется. Теперь же, чувствуя, как пот стекает по воротничку, даже не мог вспомнить того ощущения ледяной воды. Он мог думать только об одном – о «Матрешке».

Риддлсдаун-Корт

Поппи Мелвилл

В Риддлсдаун-Корте не было недостатка в спальнях. Когда-то дом принадлежал одному из королевских фаворитов тюдоровской эпохи и был построен так, чтобы в нем во время летних странствий по своим владениям мог останавливаться сам Генрих VIII. В былые времена, когда в лесу, угодливо названном в честь короля Генриха, водились олени для охоты, увеселительные сады были обнесены высокими стенами, а в отапливаемой оранжерее росли экзотические фрукты, Риддлсдаун-Корт был великолепен.

От былой роскоши теперь осталось только множество спален и постелей с балдахинами. В одной из них сейчас лежала графиня Риддлсдаун. Поппи скользнула в комнату и закрыла за собой дверь. Она увидела, что полог над кроватью раздвинут, а парчовые покрывала свалены в кучу на полу рядом с грудой окровавленных простыней. Агнес лежала на середине кровати, укрытая до подбородка белой простыней. Лицо ее было бледно, сливаясь цветом с укрывавшей ее материей, глаза закрыты.

– Кто-нибудь пошел за доктором? – шепотом спросила нянюшка Кэтчпоул.

– Не знаю, – рассеянно ответила Поппи. – Не уверена, что Дейзи или… Что тут происходит, нянюшка? Я думала, она рожает.

– Больше нет.

Няня приподняла уголок простыни, и Поппи увидела маленький сверток, лежащий рядом с Агнес.

– Он…

– Нет, она живая, – старушка посмотрела на Поппи с отчаянным видом. – Снова девочка. Я не могу сказать это твоему отцу.

Поппи с трудом сдержала стон. Ей не удалось освободиться и никогда не удастся!

– Мы должны ему сказать, нянюшка. Я сама это сделаю, если хочешь.

«Я его уже обругала. Терять мне нечего, и я все равно остаюсь его наследницей, нравится ему это или нет».

Нянюшка Кэтчпоул покачала головой.

– Если скажешь ему, что это девочка, он не пустит в дом доктора, – она посмотрела на бледную женщину, лежавшую на кровати. – Леди Риддлсдаун нужен врач, но графу-то выгоднее, чтобы она умерла. А потом найдет себе другую жену, помоложе, чтобы та родила ему сына.

Поппи молча признала правоту старушки.

– Ты думаешь, она действительно умрет? Ты ничего не можешь сделать?

– Не