Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

class="p1">– И когда брат умер, Серафин продала многие его вещи, среди которых коллекция комиксов Андреа Пацьенцы[348]. Она повесила объявление о продаже на доске в институте, и Федерико Джерачи купил пару из них.

– Пару.

– Да, вещи недешевые, коллекционные. Мы нашли их у него дома, и на последней странице было написано имя брата Серафин. Но есть еще кое-что… В начале этого учебного года Серафин записалась в театральный проект в качестве техника-осветителя. Элена Гацца участвовала в нем как актриса. Они ставили «Сон в летнюю ночь»[349]. Их видели шепчущимися несколько раз во дворе во время репетиций, а потом, когда спектакль сыграли на Рождество, девочки, похоже, больше не пересекались.

– Элена играла Гермию?[350]

– Не знаю, ничего не знаю о спектакле. А ты, Флавио? Знаешь, кого играла Элена?

– Нет, но можем выяснить.

– Да, выясним. В общем, Серафин – единственная имеющаяся у нас ниточка, которая связывает троих похищенных. Не бог весть что, я понимаю, но зацепка всего одна…

– Ее проверяли?

– Несколько недель, как за ней установлено наблюдение, пару раз допрашивали. Говорит, что ничего не знает об этой истории, и слежка, похоже, подтверждает ее слова: нормальная девушка, смышленая, предприимчивая, знает, как позаботиться о себе. Вынуждена делать это, поскольку отец – капитан нефтяного танкера – дома почти не бывает, а у матери проблемы с алкоголем. Брат был ее единственной надеждой и поддержкой, и тот скончался в прошлом году.

– Угу.

– Думаем, будет полезно внедрить тебя в ее класс, там ты, напитавшись школьной атмосферой и повертевшись немного в ее окружении, сможешь заметить то, что мы упустили из виду… Не представляем, как прежде ты находил похищенных детей, но тебе как-то удавалось это делать. Институт, в котором учились эти ребята, – единственное, что объединяет всех четверых. Замешанным в преступлении может оказаться кто-то из студентов, завхоз или преподаватель – в общем, любой, кто имеет хоть какое-то отношение к этому месту. Что скажешь?

Оливо Деперо смотрит на созвездие Плеяды, составленное из крошек на поверхности стола, – кажется Пакман[351] уже готов проглотить две карамели. Не знаю, понятно ли объясняю.

– Иду спать, – говорит он и встает.

Соня и Флавио, немного обескураженные, тоже поднимаются.

– Конечно, – говорит комиссарша, – детали твоего внедрения можем обсудить завтра за завтраком, разбужу тебя около семи. Тебе нужно что-нибудь перед сном? Вода? Пижама?

Оливо Деперо задумывается.

– Мне нужно поспать, – произносит он и уходит, чтобы на практике осуществить желаемое.

9

Он просыпается, когда за окном еще стоит темень, но, быть может, на самом деле просто опущены жалюзи. В любом случае в темноте ему трудно понять причину.

Вечером перед сном он увернул терморегулятор на батареях, ведь, несмотря на договор, они были как кипяток, – ну представь только, чего можно ожидать от женщины, у которой по днищу машины катается бутылка с водой! – и все-таки температура даже сейчас по-прежнему слишком высокая и в комнате нечем дышать. Возможно, поэтому он спал беспокойно, вспотел и постоянно о чем-то думал.

Тянется, чтобы проверить батарею, но чувствует непонятную помеху в ногах. Не решается взглянуть и все-таки смотрит.

– Наконец-то мы открыли глаза, головастик Бэмби![352]

– Что ты здесь делаешь?

Аза в своей синей спецовке пожимает плечами:

– Как это «что я здесь делаю»? А куда, по-твоему, я должна уйти?

– Не знаю, но должна уйти. Скоро придут меня будить.

– Кто? Манон? Что, думаешь, я не слышала тебя этой ночью? Манон, какие чудесные волосы, Манон, какая же ты ершистая, Манон, какая красивая у тебя попка в этих джинсах из восьмидесятых! Ну в данном случае должна признать, ты сделал достойный выбор. Мне кажется, она достаточно чокнутая, чтобы принять близко к сердцу тебя в твоем отчаянном положении. Хочу сказать: если походишь правильной картой – есть вероятность, что этой девчонке удастся наконец-то вдохнуть жизнь в ту штуковину, что болтается у тебя между ног. Не знаю, помнишь ли ты про нее… Но в любом случае надежда денег не сто́ит, разве нет?

– Прекрати!

Дверь открывается.

– Оливо?

– Да?

– Ты звал?

– Нет.

– О’кей, но все равно – уже семь.

– Иду.

Сняв свою тесную пижаму в ромбах, которую носит с восьми лет, и переодевшись, Оливо появляется в гостиной, где Соня уже накрыла на стол. Пара салфеток, заварной чайник, хлеб для тостов из супермаркета, варенье по скидке и остатки вчерашнего прогорклого масла, скорее всего пролежавшего всю ночь на столе, а не в холодильнике. Скатерть после ужина все еще там же – на одной стороне стола, словно плащаница, укрывающая грязные тарелки в ожидании воскрешения. Тут же и компьютер, личные дела и все прочее.

– Хорошо спал? – негромко спрашивает Соня Спирлари.

– Нет.

– Это нормально, первая ночь на новом месте. – Затем показывает на провизию на столе и шепчет: – Ну же, закинь что-нибудь!

Оливо мельком бросает взгляд на разобранный диван в другом углу комнаты. Из-под скомканного одеяла выглядывают пятка и голая нога с небольшой татуировкой – черепашкой. Он наливает себе немного чая и пьет его маленькими глотками, стараясь не смотреть на ту ногу и не думать о теле, частью которого она является. Соня Спирлари намазывает себе бутерброд маслом, перед ней огромная чашка с черным кофе, и волосы немного небрежно убраны в хвост. Под расстегнутой кожаной курткой виднеется кобура с пистолетом.

– Хочешь что-то спросить? – интересуется она, откусывая хлеб, покрытый тонким слоем варенья какого-то подозрительного яркого цвета.

– Нет.

– Волнуешься?

– Нет.

– О’кей, тогда пошли.

Оливо Деперо видит, как она вдруг вскакивает, продолжая жевать, хватает папки с личными делами, бросает их в сумку и быстро оказывается у двери, где уже надевает черные кроссовки. Проделав все это, оборачивается к столу, за которым по-прежнему сидит Оливо.

– Давай шевелись! – кричит она, но тихо. – Пока гиена не проснулась!

Оливо делает последний глоток своего чая и встает. Крошки, формирующие созвездие Плеяды, все так же на столе, неизменные, как и звезды на небе.

– В общем, сегодня я отвезу тебя на машине, о’кей? Но с завтрашнего дня мы хотели бы, чтобы ты ходил туда и обратно пешком. Ребята исчезали по дороге, когда возвращались, были одни, значит разумно, что ты будешь находиться в тех же условиях. Пройтись двадцать минут совсем не трудно. На завтра приготовим тебе рюкзак, тетради и все, что нужно. Этим занимается Флавио.

Пока Соня дает задний ход и выезжает с парковки, Оливо пристегивает в «каптуре» ремень безопасности.

– Четвертый класс школы искусств, куда мы тебя внедряем, небольшой, всего семнадцать учеников, изучают изобразительное искусство. Значит, думаю, они там малюют, занимаются лепкой…