Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Рассказывай сказки.

– Я сама его выгнала. На кой черт он мне сдался, импотент?

– А ты любишь жеребцов, да?

– Что хочешь за это видео?

Кате не нравилась эта сцена. Они обе сейчас напоминали базарных торговок. Этаких хабалок, отбросивших и манеры, и вежливость, и нормальный человеческий тон. Грани цинизма остры, как бритва. И ей не хотелось, чтобы Алла Мухина порезалась об эти грани глубоко и страшно.

– Искренности. И признаний.

– Пошла ты на…

– Это ты убила Саломею Шульц?

– Нет. Нет! Что ты себе вообразила?!

– Что ты женщин убиваешь в нашем городе, – ответила Мухина. – Извращенцы – лучшие кандидаты на роль маньяков.

– Я никого не убивала. Да это… это просто смешно!

– Смешно?

– Я отвечу на вопросы. А где гарантия, что видео не попадет в интернет?

– Не попадет.

– Это ты говоришь. А эта сучка любопытная, которую ты за собой всюду таскаешь? – Ласкина кивнула на притихшую Катю. – Она же журналистка.

– Если она посмеет выложить видео сама или сделать что-то в обход меня и в ущерб делу о серийных убийствах, я ее пристрелю.

Ласкина хрипло захохотала.

– Класс! Слышь, ты, паразитка? Алка не шутит, мне ли не знать. Отвезет в лес и там и закопает.

Катя решила не реагировать. Но давалось ей это с трудом. За любопытство порой приходится платить слишком высокую, неоправданную цену.

– Куда ездила ночью? Что делала в лесу в два часа? – сухо спросила Мухина.

– Это не я. Я бы предпочла в постели этим заниматься, как все нормальные люди. Это он захотел.

– Кто он?

– Ой, а я думала, тебе все про меня известно, – проговорила Ласкина сюсюкающим, кукольным тоном. – Ты же компромат на меня копишь. Неужели это мимо тебя прошло?

– Что? Кто он?

– Мой ненаглядный.

– Любовник?

– Если бабе сорок пять, то уж и любовника не может завести?

– Кто он? Фамилия?

– Водопьянов Иван.

– Нет! – Катя не ожидала, что у нее вырвется этот возглас. – Не может этого быть. Она лжет!

Ласкина окинула ее насмешливым взглядом.

– Ванечка Водопьянов, – повторила она. – Мы вместе уже год как. Это он предложил съездить на брег крутой – там же такой вид на Волгу из заповедника, как сторожки минуешь! Мы и поехали. Мы и раньше туда катались с ним. Он на звезды любит смотреть, когда небо ясное. Это его заводит.

– Трудно представить вас вдвоем, – сказала Мухина.

– А ты спроси его. Он подтвердит. Впрочем, он же джентльмен, сначала попытается уклониться от ответов, оберегая мое честное имя, – Ласкина хихикнула. – Но пригрозишь чем-нибудь, как мне, он и расколется. И это не я его соблазнила. Это он сам ко мне подкатился. Я не ожидала даже… Но вот мы уже год как вместе.

– Где вы встречаетесь?

– Домой, в квартиру, я его не вожу – сами понимаете, из-за моей мамаши это невозможно. Чаще всего мы ездим в Дубну. У его друга свой отель пятизвездочный там. Ванечка номер снимает как для молодоженов. Но порой он настроен еще более брутально и романтично, и мы трахаемся, как студенты, в машине, под куполом вечных звезд, где-нибудь в укромных уголках, как и в ту ночь, что вас так интересует.

– Не может этого быть, – снова отрезала Катя. – Не верьте ей! Она все врет про Водопьянова!

Ласкина потянулась к тумбочке, к своему мобильному. Отыскала «галерею», предъявила.

Снимки ее и Ивана Водопьянова – селфи. Они вдвоем с белокурым красавцем в лобби дорогого отеля (видно, это тот самый, в Дубне), за ужином при свечах в ресторане отеля. В постели – голые.

– Это у него дома? – спросила Мухина.

– Домой он меня не приглашает.

– Это почему же? У него целый коттедж в распоряжении.

На лице Ласкиной мелькнула та же гримаса, что и при упоминании о матери – скрытая ненависть и сарказм.

– Уж так сложились наши с ним отношения. Домой к себе он меня не водит. Номер люкс в гостинице – да, а домой к себе – нет.

– И все же почему? Он что-то скрывает в своем доме? – спросила Мухина. – Тебе так не кажется?

– Возможно, что-то и скрывает, – Ласкина «перелистывала» фотки в мобильном. – Это из-за его соседа.

– Космонавта?

– Наш чертов космонавт, городская легенда. – Ласкина швырнула телефон на одеяло. – Ваня одержим им. Он перед ним едва не пресмыкается, в рот ему смотрит. У него только и разговоров – Константин Чеглаков. Мне это сразу показалось несколько странным.

– Они же старые друзья.

– Ваня богат и независим, красив как бог. Он мог бы жить где угодно – где все эти наши золотые IT-ребятки обитают, от Багам до Сейшел. А он сплавил своих предков в Дубну, купил им двухэтажную квартиру в десять комнат в новостройке. А себе оставил старый дом рядом с домом Чеглакова. И сидит там вот уже сколько лет безвылазно.

– У его фирмы контракт с базой.

– Это IT-контракт, присутствие личное необязательно. Можно жить в Париже, на Монмартре, и разрабатывать разную там лабуду по искусственному интеллекту. А Ваня торчит здесь как приклеенный.

– У вас же с ним роман. Вот и торчит здесь.

Ласкина косо глянула на Мухину.

– Он со мной трахается, пар выпускает, а что у него в сердце – бог весть. Кто знает. Он о Чеглакове со мной часами может болтать – все восхищается им: сколько у него полетов, сколько выходов в открытый космос. Что это за чудо такое – бла, бла, бла. Если я что-то начинаю возражать – он злится и… А что, собственно, восхищаться этим Чеглаковым? Будто я не знаю, что это за тип.

– Что за тип? – Катя и здесь не могла сдержать себя.

– Его же с треском вышибли из отряда космонавтов после грандиозного скандала. Из-за него же девка с собой покончила. Его любовница. Руки на себя наложила. Из-за этого его и выгнали из Звездного городка.

– О чем вы? – Мухина обратилась к Ласкиной на «вы», хотя до этого их разговор был простецки-базарным.

– Его поперли за то, что его любовница из-за него покончила с собой. Здесь, у нас, на базе.

– Этого не может быть. Я никогда не слышала ни о каком самоубийстве.

Ласкина с превосходством глянула на начальницу полиции.

– А кто тебе скажет, Алка-дорогуша? Кто тебе сообщит такие вещи? Рылом не вышла, – она захохотала. – Ой, какие мы глупые сейчас… Ты и правда не в курсах… Ай-ай-ай… Тебя со всей твоей камарильей на базу ФСБ дальше порога не пустит. Девка работала в каком-то совместном проекте, втюрилась в Чеглакова. И наложила на себя руки