Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

О фамилию Белкина Колосов буквально споткнулся. Хранитель археологического музея с выправкой кадрового военного проживал, судя по справке, вместе с матерью по адресу: Москва, улица Плющиха, дом 12, квартира 49. В справке значилось, что квартира была кооперативной, трехкомнатной и что Белкину принадлежал гараж и автомашина марки «ДЭУ-Нексия» темно-синего цвета, госномер...

Никита достал карту Москвы. Плющиха, там живет фигурант, там ночью была угнана «Волга». А ведь совсем недалеко от этого места и Киевский мост, и гаражные боксы, арендуемые АЮР, где появлялся в день убийства Алагирова Астраханов. Быть может, не только он один ездил туда? Но и его шеф Алексей Скуратов тоже?

«Или все это цепь совершенно поразительных совпадений, — думал Колосов, — или же... Черт! Нет, но если ОН играет с нами в ТАКУЮ ИГРУ...»

Он отложил и эту справку, взял в руки последний документ с грифом «для служебного пользования», поступивший по запросу розыска из ГУБОП. Проверялось место работы Михаила Ворона. Об этом человеке — однокашнике Мещерского Никита знал лишь то, что ему рассказывал сам Серега. Катя о Вороне в своем отчете упоминала крайне скупо. Видимо, она не была знакома с сокурсником мужа и Мещерского на момент написания «отчета». А может быть, просто меньше обращала на него внимания. Мещерский, кажется, упоминал, что этот Ворон носит очки. А женщины, и в этом Колосов отчего-то был убежден просто железно, чаще всего игнорируют очкариков.

Согласно справке очкарик Ворон после развода с супругой проживал в снимаемой им двухкомнатной квартире на Сыромятниковской набережной у Курского вокзала. Однако прописан был по другому адресу — у своих родителей. (Для Колосова стало досадной неожиданностью, что отец Ворона — в прошлом высокопоставленный сотрудник МИДа. Старичок со связями. А это означает, в случае чего — визга и хлопот не оберешься!)

Данные по проверке места работы Михаила Ворона поступили из ГУБОП. В отличие от военно-исторического общества «Армия Юга России», тщательно охраняемого грифом «спецпроверке не подлежит», Фонд гуманитарного сотрудничества с развивающимися странами и оказания помощи жертвам межнациональных конфликтов, где вот уже несколько лет в должности заведующего восточным сектором работал Михаил Ворон, не был закрытым для проверок, в том числе и оперативных.

Информация о его деятельности даже содержалась в Интернете, однако... Выводы аналитической справки губоповцев насчет этой конторы оказались весьма туманными. В справке говорилось, что "фонд, помимо своей основной работы («Какой, интересно?» — подумал Никита), также занимается и чисто благотворительной деятельностью. Поставляет медицинское оборудование, медикаменты и продукты питания в «горячие точки» жертвам межнациональных конфликтов. Тесно развивает сотрудничество с такими организациями, как «Медицина без границ», Корпус Милосердия.

Колосов просмотрел список мест, куда выезжали в командировки сотрудники фонда. Дальнее зарубежье — Босния, Сербия, Косово, Индия — штаты Пенджаб и Кашмир, Тайвань, Ангола, Руанда, Нигерия, Иран, Ирак. Ближнее зарубежье — Абхазия, Азербайджан, Армения, Молдавия-Приднестровье.

Среди командировок Ворона за последние два года значились в основном «дальнезарубежные». В ближнем зарубежье он был только в Молдавии. Прошлым летом находился в составе делегации российско-швейцарских врачей в Кишиневе, где посещал лечебные учреждения. Бывал и в приграничных городах и населенных пунктах — швейцарские врачи ездили и туда, а он их сопровождал. Правда, что это за населенные пункты, в справке не указывалось.

Колосов полистал данные на Янину Мелеску. Местом ее рождения значился Кишинев. Там она окончила и десятилетку. Потом училась в Москве, во ВГИКе, затем вернулась в Молдавию, и только уже в 1995 году окончательно перебралась в Москву.

Он отодвинул ворох справок. Концы... Эти чертовы концы, обрывки... Или ему лишь мерещится, что это какие-то обрывки. А на самом деле это просто...

Что лучше — недостаток информации или ее переизбыток?

Он снова углубился в справки. Странно, на всех что-то есть: на Риверса, на Астраханова, даже на Ворона. Только не на Скуратова. Кроме сведений о том, где он родился, кроме адреса, места работы, должности — все остальное словно в тумане. И от личной встречи к тому же уклонился. Сбежал.

А как он провел вчерашнюю ночь? Спросить во время допроса? Так ответит: дома, тихо, мирно спал. Ни на Плющиху, а затем на Яузскую набережную — ни ногой...

В кабинет начали заглядывать, а потом и заходить Сотрудники отдела убийств. Начиналась оперативка. Нa ней подробнейшим образом обсуждались события ночи. Подавляющее большинство сыщиков, задействованных в операции, склонялось к мысли, что на квартире и в офисе свидетеля Мещерского с этого момента необходимо присутствие круглосуточно дежурящей опергруппы.

Совещание закончилось. Все ждали, что скажет Колосов. Он молчал, что-то обдумывая. И тут позвонили из прокуратуры. Казалось, именно этот звонок и поставил некое двоеточие в колебаниях начальника отдела убийств. Колосов без всяких возражений кротко выслушал прокурорские ЦУ.

— Хорошо, я согласен, — ответил он. — Завтра мы его к вам привезем к десяти часам.

— За кем посылают, Никита Михайлович? — едва он повесил трубку, вопросы посыпались градом со всех сторон. — За кем из них?

— За Риверсом. Только поедете за ним не завтра — сегодня. Одна группа к нему на квартиру на Солянку, другая в Тетеринский на киностудию, — по тону Колосова было не очень ясно, по душе ли ему выбор прокуратуры. — Привезете его сюда ко мне... Ну, пожалуй, к двум часам. Успеем...

Последнее слово стало загадкой. Сыщики переглянулись: кто успеет до двух? Они — конечно! Сто раз обернутся. Сам шеф «убойного»? Что он задумал?

— Ну, а завтра Риверс и следователя прокуратуры навестит, — продолжил Никита. — Там же тоже должны выслушать его объяснения — что он делал в квартире Мелеску. Когда ее посещал, с какой целью?

— Так он нам и прокурорским признается, что убил! — отрывисто и хмуро буркнул оперуполномоченный Ландышев. — А я ж говорил вам, Никита Михалыч. А вы сами тогда настояли, чтобы его из предвариловки выпустили. Вот и выпустили на свою голову. Ему слова-то — тьфу, об стенку горох. Вот если бы мы v у него сегодня «пушку» на хате нашли! Или на худой конец наручники.

Оперуполномоченному Ландышеву двадцати четырех лет от роду можно было, конечно, ответить тоном «большого важного начальника» — вот ты и займись этим, умник. Но Колосов вполне дипломатично промолчал. Он решил: в такой аховой ситуации молчание — золото. А для поисков улик «на хате» фигуранта Риверса ему потребен был некто поопытней и пошустрей Иннокентия Ландышева.

А вот кто уж точно не знал, что делать дальше, так это Катя. Плакать, радоваться, благодарить бога, лупить как Сидоровых коз и одного, и второго? Но один — Мещерский