Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

– Мне так жаль, что тебе пришлось самой с этим разбираться. Он был твоим другом, я этого не знала, и ты пережила такое горе, – говорю я и как будто слышу доктора Хиггинса, произнося эти истины. – Но ты не могла ему помочь, да это и не твоя задача.

– Я знаю, – всхлипывает она, глядя на свои ладони. – По вечерам мы иногда сидели на качелях за домом Кинни и… ну, просто разговаривали. Много. До сих пор не могу поверить в случившееся.

Мия пытается взять себя в руки. Так вот почему она так резко изменилась. Она была безответно влюблена, а потом Калеб погиб, и не знаю, что там еще… Может, она принимала больше, чем призналась? Я-то думала, что у Мии просто настал период «я ненавижу родителей», хотя она никогда такой не была, а дочь все это время горевала. Я чувствую себя худшей в мире матерью.

– Не важно, уже все в порядке. Я просто подумала, тебе нужно знать… про тот косяк.

Она встает и идет к холодильнику за газировкой, а потом поднимается в свою комнату, уже с телефоном в руке.

Мой телефон снова звонит. Тот же номер. На этот раз я отвечаю, выплескивая раздражение.

– Да? – рявкаю я. – Что? Я не знаю никакой Джун Баррет. Вы ошиблись номером.

– Она уверяет, что знаете и только вы можете ей помочь. Она настаивает. Говорит, вы можете забрать ее дочь, Эйвери. Вы не могли бы подъехать и разобраться? – говорит мужской голос.

Эйвери? Боже мой! Что вообще происходит?

– Да, хорошо. Скоро буду, – говорю я и отсоединяюсь.

Может, это шутка? Это имеет какое-то отношение к Финну? Я в полном смятении. Как будто в тумане из-за всего, что случилось за последние два дня, я хватаю сумку, сажусь в машину и еду вызволять из тюрьмы незнакомку, которая знает мое имя.

21

Джорджия

Когда Кора входит в комнату для задержанных и видит меня, ее лицо белеет. Сказать, что она потрясена, было бы преуменьшением.

– Джор… Джун! – восклицает она, быстро поправляясь.

Кора понимает, что так надо, хотя еще и не разобралась, в чем именно дело. Ей называют сумму залога и спрашивают, готова ли она отвезти меня домой. Она немедленно и горячо соглашается, практически достает кошелек, прежде чем полицейский успевает договорить. Она не спрашивает, почему я здесь. Просто помогает.

Через полчаса, после заполнения кучи бумаг, я сижу в ее машине вместе со спящей Эйвери, все так же пристегнутой сзади, и еду обратно в тот дом. Кора хранит молчание, ожидая, пока я заговорю.

– Спасибо. Огромное тебе спасибо, – произношу я, и мой голос срывается. – Прости, что втянула тебя, ты так много для меня сделала…

– Никаких проблем. Как ты?

– Вообще-то хреново. Я не могу… Пожалуйста, я не могу вернуться.

Я начинаю плакать. Рыдаю навзрыд, так что едва могу дышать, и Кора останавливается на обочине у дома № 8 по Кантри-роуд и пытается меня успокоить. Я даже не в состоянии говорить и все ей рассказать. Просто задыхаюсь от рыданий, стараюсь остановиться, чтобы не разбудить Эйвери, но не могу даже вздохнуть.

– Тише, тише, все будет хорошо, – шепчет Кора, берет меня за руки и гладит по спине. – Ох, милая. – В ее глазах тоже стоят слезы. – Что с тобой приключилось?

Наконец, я беру себя в руки, но дышать еще трудно, потому что рыдания вырываются из груди как икота. Лицо красное, глаза щиплет. Я пытаюсь рассказать.

– Мне нужно выбраться отсюда. Я не могу вернуться. Это опасно, – начинаю я, глядя на Эйвери, а потом снова на Кору.

– Он плохо с тобой обращается, я знаю.

– Все гораздо серьезнее.

– Что? Что он сделал, о чем ты? – удивляется она, и у меня не остается другого выхода, кроме как довериться ей и все рассказать.

В этот раз я не могу вернуться.

– Он насильно удерживает меня там. Не дает уехать, – объясняю я и замечаю, как до нее доходит почему я никуда не хожу, не общаюсь с соседями, не вожу машину. Я не затворница, а пленница.

– Но… на прошлой неделе ты ездила в город, – замечает она, начиная сомневаться в собственных догадках.

Я рассказываю про замороженное изображение на камере и попытку добраться до банка и сбежать. Рассказываю и про прошлые попытки, и как нашла чужие документы на скамейке в парке, и другие случаи, но Лукас всегда меня ловил. Когда я умолкаю, то вижу ее лицо. Такого выражения я ни у кого прежде не видела. Это потрясение и ужас, но также удивление: как он мог удерживать меня у всех на виду? Ее лицо становится белым и испуганным.

– Почему ты не сообщила полиции? Когда была там? Мы должны обратиться в полицию.

Кора уже готова тронуться и развернуть машину.

– Нет, подожди. Пожалуйста. Да, я знаю, что вроде бы все должно быть так просто. Но он же судья. Его мир против моего. Однажды я вызвала полицейских, и он вместе с ними посмеялся над моей «болезнью». Он выставил меня сумасшедшей женой в депрессии. Есть медицинские записи, рецепты, полицейский отчет, когда они решили, будто я не в себе. Нет никаких доказательств, что я говорю правду. Только слово уважаемого человека против моего. Никаких доказательств. Меня отправят обратно к нему, и он меня убьет. Мне необходимо выбраться, уехать как можно дальше, но у меня нет ни денег, ни документов. И некуда идти. Лукас об этом позаботился.

Я дрожу и закрываю лицо руками. Кора включает обогреватель, вытаскивает с заднего сиденья сложенный плед и накидывает мне на плечи.

– Так, послушай. Мы тебя вытащим. Я тебе помогу.

Я смотрю на нее, моргая, и не могу поверить ее словам.

– Ты мне поможешь? Не позвонишь в полицию?

– Нет, ты можешь остаться у меня.

– Не могу. Твоя семья узнает, ничего не получится… Кто-нибудь расскажет… Они проговорятся или будут вести себя нервно. Придет полиция, чтобы расспросить про меня… А Эйвери… Я не могу так рисковать.

– У бассейна на заднем дворе есть домик для свекрови. Туда никто не заглядывал уже бог знает сколько времени. Можешь жить там. Это достаточно далеко от дома, вас не услышат. Финн и Мия не должны знать.

– Лукас же будет в доме напротив!

Руки так сильно дрожат, что Коре опять приходится взять их и прижать к моим коленям.

– Именно поэтому