Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

идти в полицию. Вот только делать этого ему не хотелось. Та любезная женщина-детектив вручила ему свою визитку, но при этом ясно дала понять, что не испытывает желания встречаться с ним вновь. Нет, в полицию Патрик не пойдет. Не сейчас, во всяком случае.

Он вытерся, оделся и поехал на работу, так и не определившись, как же поступить. Его маршрут пролегал мимо «Папильона», на парадной двери которого красовалось импровизированное объявление о закрытии. Боже, каково-то сейчас Мишелю. Уж Патрику ли не знать это чувство. Имя твоего ребенка у всех на слуху, косточки ему только и перемывают. Никакой приватности, вместо нее лишь публичный позор. А он ведь славный парень, Мишель-то. Дружелюбный, причем в меру. Запоминал имена посетителей, находил для них нужные слова. Всегда давал что-нибудь на пробу, десерты или закуски, которые в счет потом не вносил. И если Патрику случалось чересчур увлечься исследованием пунктов винной карты, во взгляде Мишеля никогда не сквозило даже тени осуждения.

Он беспрепятственно проскользнул в офис перед самым приходом Бенни Карима – анестезиолога, беспокоившегося о своем портфеле акций. Встреча эта была из разряда тех, что напоминали Патрику, что большинство клиентов в знании его бизнеса ему практически не уступают. Все можно найти в сети. Для посвящения же в подлинные друидические мистерии рынка нужно владеть миллиардами и миллиардами. В то время как Патрик был всего лишь смотрителем. Подрезал, засеивал и, по большей части, удобрял греющей душу чушью. Подлинный рост происходил в джунглях, для обитания в которых он еще давным-давно зарекомендовал себя слишком робким.

По ходу беседы к нему закрались подозрения, что добрый доктор явился не столько поговорить об инвестиционной политике, сколько поставить диагноз своему консультанту. Похоже, до него дошли слухи. И, судя по хмурому виду Карима к концу встречи, результаты обследования оказались неутешительными. Наверняка наберет номер Гриффа, едва лишь покинет здание, решил про себя Патрик.

Телефон на его столе зазвонил через считаные секунды после ухода анестезиолога. «Быстро», – изумился про себя Патрик.

– Тут какая-то Даниэль, – затараторила секретарша. – Говорит, вы ее знаете.

– Знаю, – отозвался он, внезапно осознав, что ожидал этого звонка весь день. – Соедините.

Даниэль

Она позвонила Нуну после ухода работника похоронного бюро. Ей хотелось покончить со всеми формальностями как можно быстрее, однако этот тип намеков упорно не понимал. И вовсе она не вредничала. Скромная церемония, без отпевания, только кремация. И никаких изысков – уж точно в последующие несколько лет она не будет трястись над Памятной книгой. Даниэль планировала воспользоваться услугами той же фирмы, что занималась и похоронами ее бабушки, однако те обанкротились. Что, вообще-то, было странно, если вдуматься. Владелец похоронной конторы – и разорился. Мертвые-то не заканчиваются. Вновь выбранное бюро называлось «Дермот Костелло энд сан». Дермот к ней и явился. Таких набрякших мешков под глазами, как у него, она в жизни не видала – из-за них лицо его походило на оплывшую свечку. Признаков сына – женщина готова была поспорить на кругленькую сумму, что его тоже зовут Дермот, – не наблюдалось. Для первоначального взноса Даниэль дала ему телефон Бетси. Та уже дважды звонила ей насчет оплаты. Отказ категорически не принимала, и Даниэль в конце концов сдалась. Единственное, что оказалось не в силах Дермота, это назначить день похорон. Здесь придется ждать, пока не закончат проводить экспертизы тела Иден.

Оставшись одна, Даниэль первым делом проверила новости. Кристофер Махун по-прежнему пребывал в камере предварительного заключения, однако только в качестве свидетеля. Она подумала, не позвонить ли Гейтс насчет причины проволочки, однако они уже кратко переговорили, когда Даниэль отмечалась утром, и детектив тогда отказалась даже подтвердить, что задержанный вообще Махун. Полиция лишь содержит под стражей в качестве важного свидетеля неназываемого подростка, в то время как проводится дальнейшее расследование.

В сети, однако, появилось кое-что новенькое, притом значительное. Всплыли два имени: Джек Пэрриш и Ханна Хольт. Оба, как и Махун, двенадцатиклассники эмерсонской школы. Даниэль отыскала сведения о них. Джек выглядел как парень, с которым встречалась бы героиня фильма восьмидесятых, пока не осознала бы, что сердце ее принадлежит самому главному школьному ботану. Улыбка у него была гадкой и надменной, тело – стройным и мускулистым. На одной фотографии он позировал возле новейшей модели «хот-хэтча», на другой бил по теннисному мячику так, будто намеревался преподать ему урок. В глазах Ханны Хольт застыло недоверие, улыбалась она робко. Даниэль перетащила их снимки на рабочий стол, так же как и циркулировавшие в сети портреты Махуна. Затем расположила фотографии в ряд и долго смотрела на них, пытаясь понять, какого же черта Иден сошлась с этой компашкой.

Затем она задумалась о Патрике Нуне. Пожалуй, во всей этой истории он очень уместен. Блуждающий по улицам родного города в три часа ночи. Скорее всего, пьяный. И, весьма вероятно, чокнутый, хотя пока Даниэль и не просекла, в чем именно его безумие состоит. Она бы и не поверила его рассказу про сбитую собаку, если бы своими глазами не видела хромающую псину. И ей действительно следовало бы сомневаться в каждом его слове, вплоть до предлогов, однако по какой-то причине она ему верила. Тем не менее что-то Нун так и не решился ей рассказать. Вот уже в тысячный раз после их невероятной ночной встречи в памяти у нее всплывала его незаконченная фраза: «В ту ночь я…»

Его визитка лежала у нее в сумочке. Черно-белая, но при этом такая шикарная. Буквы были чуточку выпуклыми, и Даниэль так и подмывало провести по ним пальцам, как слепой. Этот клочок картона наводил на мысль о мире, в котором она никогда не жила, где все дается легко. К ее удивлению, с Патриком Нуном сразу же соединили. К еще большему ее удивлению, он согласился встретиться. Но что совсем не удивило Даниэль, так это предложенное им место – бар на шоссе 9.

«Королевский салон» выглядел так, будто существовал еще с эпохи изобретения спиртных напитков. Она прибыла первой. Отыскать свободную кабинку труда не составило. Тихонько играющая в дешевых колонках песня «РЕО Спидвэгон» звучала так, будто пылесосили комнату где-то в отдалении. Жирный пьяница за стойкой с трудом развернулся заценить ее. Она сощурилась на него, и он медленно продолжил вращение, пока снова не уставился на стойку. Пожалуй, пируэт принятия отказа получился не лишенным некоторого изящества.

Патрик Нун объявился в дорогом костюме и очках, ради которых мальчики, с которыми она росла, рискнули бы тюремным сроком за кражу. Кем бы он