Призрак Викария - Эрик Фуасье

Аглаэ содрогнулась и вжалась спиной в стену, как будто хотела просочиться через нее. Ее большие глаза расширились, и в них явственно читался страх, который был притворным лишь отчасти. Викарий повесил фонарь на гвоздь, торчавший из вертикальной опоры крыши, и достал из-за пояса внушительных размеров нож. Медленно приближаясь к жертве, он проверил подушечкой большого пальца, остро ли наточено лезвие.

– Ты уже решила, какую именно часть тебя мы принесем Валантену в дар на этот раз? – осведомился монстр со зловещим сарказмом. – В твоих интересах… – Он осекся. Потому что ему в затылок уперлось холодное дуло пистолета.

– В ваших интересах немедленно бросить нож, – произнес Валантен голосом, в котором прорывалось едва сдерживаемое нервное напряжение. – Одно подозрительное движение – и я разнесу вам череп вдребезги.

Несколько секунд казалось, что время остановило бег. Викарий замер – вероятно, взвешивал за и против.

Валантен вдавил дуло в бледную кожу.

– Лучше не давайте мне повода выстрелить, – процедил он. – Вы даже не представляете, каким нечеловеческим усилием воли я удержался от того, чтобы сразу всадить пулю прямо в ваш гнилой мозг.

Должно быть, тон его был достаточно убедителен, поскольку Викарий, пожав плечами с видом фаталиста, растопырил пальцы руки, в которой держал нож, и тот завибрировал, воткнувшись в деревянный пол у его ног. Затем лысый высокий человек начал очень медленно оборачиваться.

Инспектор не помешал ему, но благоразумно увеличил дистанцию, отступив на три шага назад ради большей свободы маневра. Однако он не был готов к потрясению, которое вызовет у него лицо старого врага без грима. Около двенадцати лет прошло с тех пор, как Валантену удалось сбежать от этого преступника, а значит, Викарию уже за пятьдесят. Теперь лицо его стало морщинистым и обветренным, но в маленьких, глубоко посаженных глазках горело все то же хищное, зловещее веселье. Тонкие губы изогнулись в нехорошей улыбке.

– Значит, ты все-таки пришел, дитя мое! Если бы ты знал, как потеплело у меня на сердце от твоего присутствия. Вот мы и снова вместе, как в прежние времена, без масок, без грима. Признай, я сделал все для того, чтобы наше воссоединение состоялось.

Казалось, Викария не особенно заботит пистолет, теперь нацеленный ему в грудь. Он как будто даже не замечал оружие – его взгляд был неотрывно устремлен в глаза Валантену. На костлявом лице, будто выструганном острым лезвием, играла злобная дьявольская усмешка.

– Вы всего лишь душевнобольной извращенец, – холодно проговорил Валантен. – Но вам придется заплатить за свои преступления. Если вы знаете хоть одну христианскую молитву, самое время ее вспомнить и вверить душу Господу.

– О каких таких преступлениях ты толкуешь, дитя мое? – нахмурился Викарий. – О тех драгоценных камешках, которые я разбрасывал за собой, чтобы указать дорогу, ту самую, что привела тебя ко мне? Так это была твоя расплата за давнюю измену. И только себя ты можешь винить. Или ты говоришь о тех нежных агнцах, которых мне доводилось согревать на своей груди после твоего бегства? Они служили мне довольно жалким утешением, но могу тебя заверить, что я щедро делился с ними той любовью, что еще оставалась в моем разбитом сердце.

– Вы омерзительны! Ваши злодеяния не будут знать прощения!

– А кто это тут говорит о прощении? – слащаво промурлыкал Викарий. – Чтобы получить право прощать, нужно сперва претерпеть обиду. Разве это твой случай, дитя мое? Взгляни хоть разок правде в глаза. Ты стал тем, кем стал, только благодаря мне. Это я создал тебя по своему образу и подобию. Одиночество, в котором ты находишь счастье и усладу, неприятие окружающих, суровая решимость во взгляде, твердая рука, сжимающая оружие, – всем этим ты обязан мне. И даже если ты выстрелишь сейчас, тебе не удастся избавиться от частицы меня, навсегда оставшейся в твоей душе. Ты думал об этом когда-нибудь?

Валантен почувствовал страшную боль в груди, как будто слова Викария пронзили его насквозь. Монстр знал, куда метил. Несмотря на неутихающую ненависть к нему, Валантен сохранил достаточную ясность сознания, чтобы понять – это чистая правда. Викарий поставил на нем свое клеймо каленым железом.

– Моя судьба не имеет значения! – тем не менее сказал он с невыразимым отвращением и грустью. – Я пришел этой ночью совершить правосудие не ради себя, а ради моего отца, Гиацинта Верна, и ради этой женщины, которую вы изувечили.

Викарий взмахнул рукой, будто отмахивался от его слов, как от какой-то нелепицы. Затем он снова зловеще усмехнулся:

– Ради твоего отца? Как забавно это слышать! С тех пор как тебя подарили мне, ты не знал другого отца, кроме меня. Твой отец, твой любовник, твой хозяин – это я. Я был таковым для тебя и останусь вовеки.

В глубине души Валантен все это время понимал, что должен положить конец разговору. Зачем ему слушать бредни монстра? Нужно всего лишь слегка согнуть палец на спусковом крючке – и всё будет кончено…

«Всё? Вот уж нет!» Монстр только что приоткрыл дверь, которой Валантен не мог позволить захлопнуться навсегда. Только не сейчас. Теперь было поздно спускать курок.

– Что значит «подарили»? – вымолвил он упавшим голосом.

Ухмылка Викария сделалась шире.

– Пóлно тебе, дитя мое! Не будешь же ты уверять меня в том, что тебе никогда не приходил в голову вопрос, почему шестнадцать лет назад я проделал столь долгий путь, чтобы забрать тебя с собой. Именно тебя! На улицах нашей столицы столько беспризорных мальчишек! Но мне указали на тебя.

Валантен думал, у него сейчас остановится сердце. Он сделался смертельно бледным, будто вся кровь разом отхлынула от лица, и задышал прерывисто – ему не хватало воздуха.

Голос Аглаэ пробился к нему, как сквозь густой туман:

– Не слушай его! Он наболтает тебе что угодно, лишь бы выиграть время!

Но смысл этих слов едва ли достиг разума Валантена. В нем что-то сломалось. Теперь он чувствовал себя таким же беспомощным и уязвимым, как тот восьмилетний мальчик, которого монстр забрал из домика лесничего в Морване. Мало-помалу рука, державшая оружие, начала опускаться. Миллиметр за миллиметром дуло пистолета стало клониться вниз.

– Кто указал? – спросил Валантен, и ему понадобилось сделать над собой титаническое усилие, чтобы вытолкнуть эти два слова из сдавленного горла.

Пламенеющие глаза Викария вспыхнули нездоровым весельем.

– Тебе очень хочется получить ответ, да? Но для этого придется отказаться от намерения меня застрелить. Жизнь за тайну – такая сделка