Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

Парень распахнул дверь холодильника и принялся рыться внутри. Рука Патрика достала из кармана пиджака телефон. Пальцы забегали по экрану, пока на нем не появилась фотография Иден – та самая, которую теперь уже видел, наверное, каждый, с ее рыжими волосами, с ее улыбкой. Мужчина выбрался из алькова и тихонько обошел дальнюю сторону кухонного острова, чтобы отсечь Джеку путь к коридору и задней двери. Тот заметил его, только когда закрыл холодильник. Его добычей стала сырная палочка.

– Какого хрена?

– Ты должен рассказать людям. – Патрик вытянул руку с телефоном, чтобы Джек увидел лицо девушки. – Ты должен рассказать правду о том, что сделал с ней.

Парень понял, что он в ловушке. Даже если броситься вдоль дальней стороны кухонного островка, мужчине всего лишь понадобится сместиться на насколько шагов, чтобы блокировать его. Внезапно у Джека округлились глаза, и он замотал головой. Патрик обернулся. Он даже не услышал, как в помещение вошла Селия. Женщина на мгновение застыла, а затем сделала шаг назад.

– Патрик? Что тебе здесь надо?

– Твой сын должен рассказать правду.

И в этот миг дом огласил звонок в дверь, за которым последовал настойчивый стук.

– Ты должен уйти.

– Только когда он скажет правду.

Не сводя с Патрика взгляда, Селия повернула голову в сторону коридора.

– Оливер!

– Незачем…

– Оливер!

Патрик задумался о бегстве через заднюю дверь, однако Джек должен был сказать правду. И тогда он устремился к парню. Тот начал отступать, но теперь Патрик двигался очень быстро, прямо как во времена юности. Он схватил Джека за руку и сунул телефон ему под нос, чтобы он не мог отвернуться.

– Посмотри на нее.

За спиной у него раздался шум, какое-то движение. Он обернулся, опустив телефон, однако по-прежнему удерживая Джека. Теперь на кухне появился и Оливер. Он смотрел Патрику в глаза, а Патрик смотрел в глаза Оливеру.

– Погодите… – произнес вдруг Патрик.

Внезапно появилось еще одно действующее лицо. Прокопио. Детектив выхватил из кобуры на бедре пистолет, направил его на Патрика и начал что-то кричать. Патрик поднял телефон показать им Иден. Но прежде чем он успел заговорить, прежде чем успел объяснить, Оливер тоже закричал, какое-то одно-единственное слово, и тогда раздался звук, который заглушил все голоса, и Патрик снова упустил приближающееся столкновение. А в следующее мгновение он уже лежал на полу – понимая, что получил травму, но ощущая неописуемый восторг, предвидя возможность освобождения. «Ну вот и все», – подумал он. А потом наступила боль, принесшая с собой и собственный конец.

Вторник

Мишель

Вскоре после полуночи позвонил Кантор. Адвокату пришлось повторить всю историю, прежде чем Мишель, все еще не оправившийся от утренней статьи в «Геральд», понял, что к чему.

– Но зачем он это сделал?

– У него была цель. Утверждал, якобы видел Джека в ночь убийства.

Даже в голове не укладывалось. Незаконное проникновение, выстрелы, кровь. Патрик Нун. Перед глазами у Мишеля только и возникал что образ обходительного, безукоризненно одетого мужчины, сидящего в одиночестве в угловой кабинке. Вот он закрывает глаза после первого глотка гран крю, бутылку которого намеревается неспешно распить.

– И как это отразится на нас?

– Теперь дела обстоят так, что в виновность Джека Пэрриша верят исключительно психи. Послушайте, Мишель, прямо сейчас все в движении. Мягко выражаясь. Мне нужно переговорить кое с кем, оценить ситуацию. Завтра я приеду, и там уже будет видно, что мы имеем.

Ночь превратилась в бесконечную последовательность часов, минут и секунд. Стоило Мишелю начать засыпать, как в сознание врывались непрошеные видения. Сломанные игрушки в тюремной комнате для посещений. Газетный снимок его и Элис. Патрик Нун, улыбающийся Софии, пока она заново наполняет его бокал. А потом его пугали утренняя ясность, бледный свет и проезжающие мимо машины.

Кантор прибыл незадолго до полудня. Вид у него был далеко не радостный.

– Ну что? – набросился Мишель.

– Как я и предполагал. Для всех это полное оправдание Джека. – Адвокат удрученно покачал головой. – Есть и еще кое-что. Я наконец-то выяснил, какие результаты экспертизы они пока не разглашают. И для нас ничего хорошего.

– Так.

– Они обнаружили следы ДНК Кристофера во влагалище жертвы.

– Этого не может быть!

– И теперь я уже ничего не могу предпринять, Мишель. Вечером обвинение намеревается продемонстрировать присяжным фотографии мертвой девушки, которая выглядит так, будто Господь создал солнце исключительно для того, чтобы оно ее освещало. И я опасаюсь, что, когда бутылочка прекратит вращаться, указывать она будет на вашего сына.

Мужчина умолк, обдумывая следующие слова.

– И еще одно. При всем моем уважении, не могу не высказаться об этом. Ваш сын не совсем белый. Кое-кто явится взглянуть на него. И эти-то, зацикленные на минаретах, наверняка задержатся.

– Мы же католики. Он – француз.

– Да, но мы в Массачусетсе. Есть одни католики, и есть другие католики. Что до француза, давайте пока это оставим. Мишель, оглядитесь по сторонам. Мы живем не в эпоху Просвещения. У нас тут полно чокнутых, которые не очень-то жалуют разумные сомнения. Как и вообще что-либо разумное. И такие обожают сидеть на скамье присяжных.

– Что произойдет, если мы проиграем суд?

– Худший вариант? Пожизненное. Наилучший – пятнадцать лет.

– И что нам делать?

– Если отталкиваться от общепринятых взглядов, то ДНК и вчерашние события только ожесточат людей. Но мы в Эмерсоне, так что начнется тот еще балаган, но я уверяю вас, что местные заправилы – один из которых, так уж получилось, носит фамилию Пэрриш, – никаких балаганов не желают. Последние несколько сотен лет они старательно избегали общественного внимания, что шло им только на пользу. И они готовы далеко зайти, лишь бы текущее положение вещей сохранилось.

– И что это значит? В нашем случае?

– Ваш сын признается в убийстве, совершенном в состоянии аффекта. ДНК мы объясняем тем, что они просто баловались. Скорее всего, обвинение согласится на это. Это не сперма, что наконец-то в нашу пользу. Общеизвестно, что они были близки. Их видели целующимися. Но той ночью они затевают любовные игры, а потом она вдруг заявляет, что передумала. Вспыхивает ссора, атмосфера накаляется. Он юн и в делах сердечных не искушен, так что на несколько секунд выходит из себя. Он вовсе не собирался ее убивать. Ведь не было никаких тупых предметов или сжатых кулаков. Всего лишь толчок. Бо́льшая часть произошедшего с Иден – несчастный случай.

– И если они согласятся на эту версию?

– Предварительно, пятнадцать лет. Без этого никак. Но срок снизят до пяти, как только цирк уедет.