Красная жатва и другие истории - Дэшил Хэммет

ближайшее жилье принадлежит Принглу – человеку, поднявшему тревогу. Он мало того что ничего не знал о погибшем, так еще и никогда его не видел. И в самом деле, только один из соседей хотя бы раз встречал Торнберга: миссис Джебайн, живущая приблизительно в миле к югу.

У нее хранились ключи от особняка, пока тот пустовал. За день или за два до покупки Торнберг наведался к ней с расспросами о свободном доме. Она проводила его к особняку и все показала. Торнберг дал понять, что намерен этот дом купить – при условии, что цена, неизвестная им обоим, окажется не слишком высока.

Он был один, если не считать водителя взятого напрокат автомобиля, который привез его из Сакраменто. В пути Торнберг о себе не рассказывал, лишь обмолвился, что семьи у него нет.

Услышав через несколько дней, что он все же поселился рядом, миссис Джебайн пожелала к нему зайти «с обычным добрососедским визитом», но миссис Кунс принялась уверять, что Торнберга дома нет. Другим соседям Кунсы говорили то же самое. Возникло впечатление, что Торнберг гостей совсем не привечает, и его оставили в покое. Чету Кунс миссис Джебайн описала как людей, с которыми «приятно перекинуться словом при встрече», хотя и на них самих отразилось нежелание нанимателя заводить друзей.

Мы взяли курс на Тэвендер, и Маккламп подытожил все, что преподнес нам день:

– Кто угодно мог спалить особняк, любой сосед. Вот только вообще неясно, кто с Торнбергом хотя бы знаком был, не то что зуб на него держал.

Тэвендер оказался небольшим поселком на пересечении дорог примерно в двух милях от пепелища. Магазин, торгующий всякой всячиной, почтовое отделение, автомастерская, церковь и шесть жилых домов. Маккламп познакомил меня с костлявым коротышкой по имени Фило, который нещадно заикался, что, впрочем, не мешало ему заведовать одновременно и магазином, и почтовым отделением.

– Т-торнберга н-н-никогда н-не видал, – выговорил он. – И п-почта ему н-н-не приходила. Раз в-в-в неделю н-наведывался К-к-кунс, – это прозвучало так, будто он хотел изобразить кудахтанье несушки, – з-заказать п-продукты: у них н-не было т-т-телефона. А п-продукты я п-потом м-машиной п-посылал. А еще он п-попадался мне н-на станции в С-сакраменто.

– А кто отвозил продукты Торнбергу?

– М-мой п-пацан. Х-хотите с ним п-поговорить?

Пацан оказался юной копией старика Фило, только без заикания. В дом Торнберга он входил, но хозяина не встречал ни разу. Правда, у него дальше кухни и дел не бывало. Чего-то необычного он там не замечал.

– Кто дежурит в автомастерской по ночам? – спросил я, когда мы выслушали то немногое, что у него имелось сообщить.

– Билли Люс. Он, кстати, сейчас на работе. Только что видел его.

Мы перешли через дорогу и отыскали этого Люса.

– Нас интересует позапрошлая ночь, то есть ночь, когда там, дальше по дороге, сгорел дом. Вспомните, здесь с вами кто-нибудь был, когда вы увидели огонь?

Он поднял глаза вверх с отсутствующим взглядом, какой люди используют для того, чтобы помочь своей памяти.

– Точно! Помню! Один мужчина. Ему нужно было в город. Я и говорю: если свернете с новой дороги на старую, то прямиком на пожар и приедете.

– Как он выглядел?

– Средних лет, крупный, но неуклюжий какой-то. Костюм у него, кажись, коричневый, весь измятый и мешковатый.

– Кожа светлая?

– Ну.

– Когда говорит, улыбается?

– Точно. Мировой парень.

– Шатен?

– Ага, но имейте же совесть! – рассмеялся Люс. – Я ведь не разглядывал его под лупой!

Из Тэвендера мы двинули в Уэйтон. Описание, которое дал Люс, неплохо подходило Хендерсону, но раз уж здесь было рукой подать, мы решили удостовериться в том, что ехал он откуда сказал.

В Уэйтоне мы провели ровно двадцать пять минут. Десять из них потратили на поиски Хаммерсмита, бакалейщика, с которым Хендерсон пообедал и сыграл в бильярд. Чтобы найти владельца бильярдной, хватило пяти минут. И проверка рассказа Хендерсона заняла еще десять…

– Ну, что думаешь теперь, Мак? – спросил я, когда мы катили обратно к Сакраменто.

Слишком ленивый для того, чтобы высказывать свое мнение, Мак это мнение и не составил бы без принуждения. Но если ты сумел из него что-то выжать, лови каждое слово.

– Да тут и думать нечего! – сразу отозвался Мак. – Хендерсон явно ни при чем, даже если б ему хотелось. Только вообще неясно, кто был в доме, когда начался пожар. Ну, кроме Кунсов и Торнберга. Или больше никого? А вдруг целая толпа? Эти Кунсы, может, выглядят не очень-то честными, но они не убийцы. Или у меня совсем нюх отбило. В любом случае нам пока только одна верная ставка выпала – Кунсы. Видать, мы должны копать в эту сторону.

– Хорошо, – согласился я. – Как только вернемся в город, отобью телеграмму в наше отделение в Сиэтле – пусть перетолкуют с миссис Комерфорд. Любопытно, что она скажет о Кунсах. А сам я махну на поезде в Сан-Франциско, повидаюсь утром с племянницей Торнберга.

На следующее утро мне пришлось протомиться три четверти часа по адресу, которым снабдил меня Маккламп, в довольно вычурном многоквартирном доме на Калифорния-стрит, пока миссис Эвелин Троубридж изволила одеваться. Будь я моложе или явись как обычный гость, я бы счел, что с лихвой вознагражден за ожидание, когда наконец передо мной предстала высокая, стройная женщина лет под тридцать, в чем-то облегающе-черном, с копной черных волос и белоснежным лицом, на котором ярко выделялись алый ротик и огромные карие глаза, издали казавшиеся черными.

Но только лет мне было уже немало, я пришел по делу и от пустой траты времени лишь раздражался. Меня больше интересовала не женская красота, а злоумышленник, что подпалил дом. Однако я все же придушил в себе брюзгу, извинился за беспокойство в такой ранний час и приступил к работе.

– Расскажите, пожалуйста, о вашем дяде. Все, что знаете. О его семье, друзьях, врагах, деловых связях – в общем, обо всем.

Ответы я набрасывал на оборотной стороне карточки, которую чуть раньше отправил Эвелин Троубридж с изложением сути моего визита.

– Семьи у него не было, – начала она, – разве что этим словом назвать меня. Он брат моей матери, из всей нашей семьи осталась только я.

– Где он родился?

– Здесь, в Сан-Франциско. Дату я точно не знаю, но ему было лет пятьдесят. Года на три старше моей матери.

– Кем он был по роду занятий?

– Еще мальчишкой ушел в море. Насколько я поняла, там он всю жизнь и провел – за исключением последних месяцев.

– Капитан?

– Не знаю. Иногда я не видела его несколько лет, и вестей от него не приходило,