Рассказы - Роберт Альберт Блох

стыдно должно быть этому мистеру Хендерсону, что он не приехал. Джерри сболтнул, что восхищается ее камушками. Она совсем не обиделась. Лишь сказала, что в ее номере много других драгоценностей. Может, Джерри хочет взглянуть на ее коллекцию?

В этот момент Джерри окончательно протрезвел. Три часа он распинался, чуть не спятил от напряжения, а когда появился шанс, оказалось, что он не готов. Прочь сомнения!

Да, конечно, Джерри хотел подняться в ее номер. Хорошо бы оглядеться, посмотреть, что к чему. Сегодня он не станет ничего трогать, только разведает, что где лежит. Если Джерри не сваляет дурочку, то завтра можно будет прийти опять. А к завтрашнему вечеру он разработает план.

Они встали, и парни в тюрбанах занялись традиционным двиганием стульев.

После двенадцатого этажа лифт замедлил скорость. Джерри испугался, что он остановится на тринадцатом. Не то, чтобы он был суеверным или еще что-то в этом роде просто Джерри не любил число тринадцать. Естественно, все это чепуха. В отелях давно нет тринадцатых этажей. Лифт остановился на четырнадцатом.

Они вошли в королевский номер, отделанный плюшем. Просторные комнаты, залитые мягким, неярким светом, груды диковинной одежды, странный запах благовоний очень напоминает гарем из кино.

Джерри вспомнил, что Сладкий Уильяме говорил о "йен ши гоу". Смешно думать об этой роскошной женщине как о наркоманке. Но еще смешнее, что она пригласила его к себе, усадила на большую софу, отпустила слуг и сама принесла коктейль.

Они остались одни в мягкой Прохладе. Коктейль показался Джерри некрепким. Сейчас ему было море по колено. Он мог даже наброситься на нее, если бы она села чуть ближе. Рани Гоулапура нежно улыбалась и жаловалась, как трудно жить одинокой, постоянно переезжать с места на место и не иметь ничего, кроме воспоминаний…

В этот момент Джерри заметил в углу какого-то здорового чёрного типа с шестью руками, который готовился прыгнуть.

— Не бойтесь, — рассмеялась Рани. — Она ничего вам не сделает.

— Она?

— Да, это статуя богини Дурги или Кали.

Джерри еще раз внимательно посмотрел на статую и облегченно откинулся на спинку. Эта шестирукая женщина производила устрашающее впечатление. На шее висело ожерелье из чего-то белого. До Джерри не сразу дошло, что это маленькие человеческие черепа из слоновой кости. Ну и украшение!

Подумав об ожерельях, Джерри вспомнил о жемчуге. Сейчас Рани сидела совсем рядом, и он понял, что может обнять ее, если захочет. Если захочет? Господи, от одного ощущения близости этой женщины, от всех этих запахов он давно потерял голову. Но перед тем как заняться любовью, необходимо еще раз взглянуть на жемчужное ожерелье.

На шее индианки висело ожерелье из безупречно круглых, больших жемчужин.

Восемь, десять, десять, одиннадцать, двенадцать…

Двенадцать?

Странно, он насчитал десять, Сладкий Уильяме — одиннадцать. Но это было перед тем, как Уильяме исчез.

В первый день ожерелье состояло из десяти жемчужин. Исчезает седой джентльмен и их становится одиннадцать. Куда-то уезжает мистер Хендерсон — и вот их уже двенадцать!

Рани, наверное, заметила, как Джерри вздрогнул. Он попытался скрыть испуг за улыбкой.

— У вас лучше вкус к драгоценностям, чем у вашей статуи, — сказал он.

Женщина тоже улыбнулась.

— Кали — богиня тугов — Каждый череп означает жертву.

Джерри встал. Индианка не попыталась остановить его.

Туги — душители. Они душат людей и приносят их в жертву своей богине Кали, воплощению жены Вишну-Дурги. Считается, что много лет назад их уничтожили, но и сейчас можно найти верующих в кровавую богиню Кали. Мой покойный муж относился к ним. Он выбрал меня в жены, потому что считал меня олицетворением этой богини. Странно, не правда ли?

Джерри посмотрел на ожерелье. Он все понял. Однако Рани Гоулапура сидела рядом, и он мог в любой момент схватить се. Да и слуги куда-то ушли. Так что бояться было нечего.

Значит, вы убили его? А теперь ездите по свету, душите мужиков и добавляете камни к своему ожерелью? Выходит, грек и Сладкий Уильяме вовсе не уехали. Да, вы просто спятили, с катушек слетели!

— Какой абсурд! — засмеялась рани Гоулалура.

— Черта с два абсурд! — возразил Джерри. — Вы заманили меня сюда лишь по одной причине. Вы боялись, что я подниму шум из-за отсутствия Уильяме. А может, в вашу прелестную головку пришла бредовая идея сделать меня номером тринадцатым? Позвольте мне сказать вам…

Но Джерри не успел ничего ей сказать. Откуда ни возьмись, в комнату вбежали слуги Рани. Один крепко схватил Джерри за руки, а другой чем-то туго обмотал шею и начал ее затягивать.

Глаза Джерри вылезли из орбит. Последнее, что он видел — жемчужное ожерелье на шее Рани. Только теперь он знал, что это не ожерелье, а удавка.

Перевод: Сергей Мануков

Имею мозги — готов путешествовать

Robert Bloch. "You Got to Have Brains", 1956

Должно быть, около года назад — плюс-минус месяц, — Балбес первый раз появился на нашей улице.

У нас тут всякий люд бродит — ни одного дня в году без пьяницы или бродяги. Никто не знает, откуда они берутся, никого не волнует, куда они идут. Они спят в ночлежках, барах, подъездах — да хоть бы и прямо в канаве, если вы не возражаете. Собирают скарб — бутылки, пивные жестянки, консервные банки, бычки. Был у нас один веселый мужик — ходил, разбивал термометры и пил из них спирт. Чуете градус неадеквата?

Когда работаешь за барной стойкой, как я, невольно приучаешься вообще людей не замечать. Но Балбес выделялся. Он заявился зимней ночью, когда на улице нашей было безлюдно — канун Нового Года, все напивались либо по домам, либо в местах поприличнее. Да и холодок не располагал к прогулкам.

В общем, стояла тишь, когда заявился Балбес. В бар он, как все местные одиночки, не пошел — занял огороженное местечко, махнул Ферд, официантке, и попросил организовать парочку гамбургеров. Вот тогда-то я и заметил его.

Почему я сразу понял, что он — чокнутый? Да потому что за собой парень волок фунтов десять-пятнадцать увязанного металлолома, вот почему. Усадил эту кучу рядом с собой и обвил рукой, будто то было сокровище Форт-Нокса. Какие-то скрученные трубки, железки, что-то вроде деталей грязного двигателя. Наверное, это добро он насобирал на свалке близ Канал-стрит — ну или еще в какой клоаке. Улучив момент, я перебрался поближе к его местечку и оглядел типа повнимательнее. Какой-то он был грустный. Невысокий — от силы пять футов, с круглым пузом — но и только: