Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

национального спорта хипстеров, где все делают из самих себя бренд, эта индустрия — результат разгула капитализма, укоренившегося в нашей ДНК так прочно, что желание продавать себя превратилось у нас в инстинкт».

Возможно, бунтарская сущность Элизы была одной из причин, почему она начала страдать от изоляции. В отличие от большинства своих друзей она не была фанаткой вечеринок и попоек. Из-за того что она не присоединялась к тусовкам на выходных, в компании ее объявили унылой ханжой — и перестали куда-либо звать. И даже при том, что в ее старшей школе была обширная азиатская диаспора — и множество детей выходцев из Кореи и материкового Китая, — она замечала, что иногда ее подвергали остракизму из-за этнической принадлежности. Было и еще кое-что — Элиза подмечала это в себе еще с детства. Она не могла выделить конкретное событие, послужившее катализатором процесса, и не могла проследить, как едва заметная тень ощущения разрослась до того, что заполнила ее жизнь целиком, но она понимала, что страдает от изъяна, которого нет у ее товарищей. Она называла свой недуг депрессией, не зная, какое еще определение ему дать, но это заставляло девушку ощущать себя ходячим клише, и поэтому она молчала о своей проблеме.

Однако отрицать проблему было бессмысленно. Элиза ощущала приступы ужасного настроения: они налетали, словно буря, сметающая на своем пути все живое и неживое, словно потоки черных мыслей и отчаяния, от которых хотелось спрятаться в постели. Забираться с головой под одеяло было давней привычкой Элизы. Какое-то время она полагала, что поступает так из-за непереносимости света. Но в конце концов поняла, что это примитивный защитный механизм, попытка отгородиться от страданий, которые приносит каждодневная реальность. Это было сродни погружению в зимнюю спячку, когда не остается надежды найти пищу и тепло. Возможно, это просто злое наваждение переходного возраста, говорила она себе. Когда гормоны получили абсолютную власть над помыслами и поступками ее сверстников, пубертат словно темной молнией расколол школьные компании. Термин «социальное неравенство» имеет отношение не только к богатству, он описывает и дискриминацию по критериям физической привлекательности и личностным качествам.

Разумеется, всем людям случается испытывать грусть, иногда — мучительную. Но накатывала ли грусть на друзей Элизы без причины, терзала ли их по нескольку дней подряд, лишала ли возможности делать самые элементарные вещи? Похоже, что нет. Наоборот, похоже, большинство сверстников Элизы стремительно летели навстречу успешной взрослой жизни, в то время как она прикладывала титанические усилия, чтобы разобраться со своими мыслями, а иногда — чтобы просто выбраться из постели.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Все стало еще хуже в двенадцатом классе. В своем блоге Элиза заявляла, что многие близкие друзья ее предали. Одно из предательств уязвило Элизу настолько, что она написала другу гневное письмо и оставила на ветровом стекле машины его родителей.

Казалось, будто лучшие друзья избавились от нее, заменили ее кем-то «покруче». Мысль об этом преследовала Элизу годами.

Летом, перед началом двенадцатого класса, Элиза поехала в Квебек на пятинедельную программу по изучению французского. Молодых людей поселили в страшной глухомани, а Элиза еще ни разу не расставалась с семьей. За эти пять недель она узнала о себе кое-что важное. Первое — она терпеть не может маленькие городки. Провинциальная жизнь — не для нее. Сельское уединение слишком напоминало ее собственную внутреннюю изоляцию, и это «рифмовалось» с другим откровением: у Элизы плохо получалось заводить новые знакомства. Одна лишь мысль о том, чтобы раскрыться неизвестному человеку, приводила ее в смятение — и в результате за пять недель она так ни с кем и не подружилась.

И снова она чувствовала, что ее обходят стороной из-за ее нелюбви к тусовкам, вечеринкам и модной, откровенной одежде. Все вокруг — размышляла Элиза — так легко меняют друзей и компании, так легко и непринужденно скользят по лабиринту социума, который ей самой представляется непонятным и бессмысленным. Все вокруг, казалось, умели надевать маски и снимать их — в зависимости от требований окружения.

Элиза упоминает еще об одном провале того года — причиной его стало решение бросить бег по пересеченной местности и сосредоточиться на волейболе. Это решение Элиза называет «ужасным». Хотя она не считала себя особо сильной бегуньей на длинные дистанции, в команде к ней относились тепло и по-товарищески. Позже Элиза осознала, что, прекратив занятия бегом, она создала для своего организма дефицит физических упражнений, что, вероятно, усугубило депрессию.

Ее волейбольный тренер был «мудилой», особенно он славился тем, что любил сыпать расистскими и сексистскими намеками; он почти не выпускал Элизу на поле во время игры, полагаясь на популярных одиннадцатиклассниц, в которых видел больше спортивного потенциала. В итоге в конце сезона он прямо признался Элизе, что ему стыдно, что так получилось, тем самым подтвердив, что на волейбол она ходила зря.

Выйдя из спортзала, Элиза расплакалась. И в этот самый момент мимо тянулись цепочкой бегуньи. Члены команды, которую она, к своему огромному сожалению, бросила, видели ее слезы.

ДЕПРЕССИЯ

Элиза стала подыскивать слова для этого чувства, для этого ощущения экзистенциального отчаяния. Читая ее ранние посты, видишь, как она пытается определиться с терминологией, разрабатывает свой внутренний словарь, при помощи которого будет размышлять о депрессии.

Физически моя «болезнь» себя не проявляет. Впаду ли я в психоз и захочу ли я себя убить? Я уверена, что ничего экстремального вроде прыжка с моста я предпринимать не буду. Я слишком трусливая. Вместо этого я просто буду лежать в постели, а время пусть течет своим чередом. Вот мое физическое проявление — я целыми днями сплю.

Возможно, Элиза не знала этого, но многие признают, что подобное поведение — грамотный способ справляться с депрессией. Вербализировать депрессию — создавать лексикон для описания своих ощущений и состояний, а затем делиться своими наблюдениями с другими — считается критически важным моментом самопомощи для страдающих этим недугом.

В одной записи Элиза описывает, как ее парень пытался вытащить ее из постели, а она отказывалась двигаться с места.

Депрессия — «самая изматывающая, самая унизительная болезнь из всех, что у меня когда-либо были. [Она] вытягивает из твоего тела всю надежду и мотивацию до последней крохи и заставляет тебя желать для себя гибели».

Подобное летаргическое состояние, разумеется, является одним из характерных признаков тяжелой депрессии, наряду с нарушениями аппетита и сна (как недостатка, так и переизбытка).

Ученые годами пытаются понять, почему же большая депрессия так резко влияет на самовосприятие человека. Нам еще многое предстоит узнать, но уже известно, что депрессия