Черный маг - Лейтон Грин

назад, а потом еще раз, в комнате Гарета. – Виктор подался вперед, и жилы у него на шее вздулись. – Я знаю, что ты сделал ради Ахримана, какие жертвы принес. Но я тоже принес их. А еще я знаю, что в мире может быть лишь один избранник гримуара и что моя воля всегда была сильнее твоей. Ахриману тоже это известно. Зачем ему ты, если он может располагать мною?

– От отчаяния ты несешь чушь, – бросил фанатик.

– Тогда попытайся сжечь меня, и увидим, кому Ахриман отдаст свою благосклонность!

Виктор проревел эти слова на древнеперсидском, и глаза у Дария широко раскрылись, а красивые черты исказились оскалом. Он вскинул руки, направляя их на своего пленника:

– Значит, гори!

Из его протянутых рук вырвался огромный язык пламени и переметнулся на мантию Виктора. Огонь зашипел и погас, и по толпе снова пробежал ропот, на этот раз – явного замешательства. На лице Дария ярость сменилась неверием.

– Не может быть. – Он протянул к пленнику руки еще раз и еще, однако пламя лишь вспыхивало, но не могло разгореться.

Теперь уже Виктор вскинул руки и возгласил:

– Узрите мощь Ахримана!

Ропот в толпе усилился, Радек увидел, как Дарий закрыл глаза и снова открыл их. Ничего не изменилось.

– Такого не может быть, – прошептал низвергнутый лидер.

Профессор снова собрался с силами и изобразил самую убедительную зловещую улыбку, на какую был способен:

– Твое время с Ахриманом истекло.

Вопль Дария разорвал молчание застывшей ошеломленной толпы:

– Тяните веревку! Повесьте его! Вздерните!

Виктор почувствовал, как ноги оторвались от земли. Он попытался просунуть пальцы под толстую веревку, чтобы ослабить давление, но петля была слишком тугой. Голова запрокинулась, профессор не мог дышать. Паника грозила захлестнуть его, и он заставил себя перестать дергать конечностями, зная, что судорожные движения лишь ускорят кончину. Дарий прошелся мимо туда-сюда.

– Ну так спаси себя. Если теперь ты избранник Ахримана, спаси себя.

Давление на шею усилилось. Виктор уже ощущал головокружение от нехватки воздуха. Его взгляд в отчаянии блуждал по кладбищу. Он разыграл свою последнюю карту и сделал это хорошо, но и партия, и вся игра остались за Дарием.

Виктор видел, как глаза Гассомиана опять загорелись уверенностью, и почувствовал, что последняя надежда ускользает. Очень правильно, подумалось ему, что умереть придется тут, рядом с Евой. Лучше места не придумаешь.

Он стал дрыгать ногами, молясь, чтобы веревка порвалась или сломалась ветка дерева, но его движения лишь затягивали петлю. Кислорода становилось все меньше, Виктор задыхался и кашлял, а мир вокруг начал исчезать.

Его мучитель вновь обрел былой блеск в глазах и горделивую осанку мессии. Вот он поднял руки и вдруг дернулся вперед, выгнул спину и упал ничком. Между лопаток у него торчала рукоять ножа.

Дарий вновь закричал, на этот раз в агонии. Он сумел приподняться на локтях, и его вопль влился в стоны толпы. Виктор последним усилием воли повел глазами в ту сторону, откуда, судя по всему, прилетел нож, и увидел на стене над кругом склепов Грея, который через мгновение покачнулся и рухнул на дорожку, которая тянулась внизу. И не поднялся.

Виктор в последнем отчаянным порыве дернул веревку, но она не поддалась, а воздуха в легких уже совсем не осталось.

Глава 62

Грей выплюнул грязь, изо всех сил стараясь не отключиться, хотя перед глазами плавали цветные пятна. Он попытался приподняться на локтях, но не смог; движения были неуклюжими, как у птенца. Холодный пот проступил на лбу.

Зрение ненадолго восстановилось, и Доминик увидел Виктора, который конвульсивно дергался на свисающей с ветки веревке. Грей еще раз тщетно попытался подняться, а потом – прохрипеть мольбу о том, чтобы кто‑нибудь помог его другу, но не смог выдавить ни звука. Ему оставалось лишь в отчаянии наблюдать за происходящим.

Он видел, как ползет по земле Дарий, которого, кажется, не слушались ноги, видел растерянно мечущихся людей, слышал сирены и усиленные мегафонами крики.

Сирены и громкоговорители удивили его, и на секунду Грею подумалось, что он слышит трубный зов у врат рая. Потом он увидел, как к кругу могил спешит отряд полицейских. Их вел за собой человек в длинном шерстяном пальто, который показывал на Виктора и кричал. Тут Доминик понял, что у него начались предсмертные видения, ведь этот человек выглядел в точности как убийца с фотографии, которую прислал ему Виктор, тот самый брюнет, что гонялся за профессором по всему свету. Сил у Грея совершенно не осталось, и он так хотел пить, словно только что пересек пешком Сахару. Он знал, что обезвоживание – очень плохой признак, означающий большую кровопотерю. С трудом собрав волю в кулак, он сосредоточился на том, что происходит на холме. На том, как его друг и напарник раскачивается на ветке, как пальцы Виктора цепляются за веревку на шее, на том, как побелело у него лицо.

Потом Грей заметил рядом с Радеком какое‑то движение и перевел взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Анка ускользает от тех, кто ее держал. На миг он воодушевился, решив, что она поможет освободить Виктора, но вместо этого девушка пробежала мимо повешенного, даже не взглянув на него, и направилась прямиком к Дарию. Когда она была уже близко, Гассомиан подался к ней, протягивая руки. Нижняя часть его туловища волочилась по земле, как у змеи, а в спине торчал нож Грея.

Доминик смотрел, как Анка нагибается и выдергивает клинок. Дарий закричал. Девушка вскинула нож над головой, и Грей мельком заметил ее искаженное до неузнаваемости лицо, превратившееся в маску гнева и ненависти. Потом Анка обрушила нож вниз, сперва вонзив Дарию в спину, потом в лицо; она била снова и снова с таким остервенением, что несколько раз вообще промахнулась. Дарий уже не шевелился, а она все не останавливалась, ее рука вздымалась и опускалась, как у взбесившейся заводной игрушки, а все лицо забрызгала кровь.

Грей снова посмотрел на Радека. Руки профессора повисли, лицо стало пустым, будто у болтающейся над землей обмякшей марионетки. Грей простонал имя Виктора, но тут цветные пятна вернулись. Прямо перед тем, как все расплылось перед глазами, Доминику показалось, что он видит каких‑то людей, спешащих на помощь Виктору, но это могли быть и прихлебатели Дария.

Он слышал крики толпы и выстрелы, рычал мегафон, а затем все звуки слились, превратившись в рев белого шума. Над Греем нависла тень, обретшая форму человеческой фигуры. На кратчайший миг зрение опять прояснилось, и Доминик еще раз увидел человека,