Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

31

Касс

Заголовки газет, как водится, преподнесли эти события как сенсацию, будто я в одиночку поймала серийного убийцу. Разумеется, все было не совсем так.

Чем больше внимания я получаю, тем чаще звонит Рид и приглашает куда-нибудь или хочет просто поговорить. Наконец, после того как возня с полицией и прессой начала утихать, он позвал меня на ужин в «Маджано», мой любимый ресторан. Я отказалась. Он настаивал, твердил, что надо отметить мою храбрость, ведь благодаря мне убийца предстал перед судом. Всякий раз, когда я слышу подобные слова, меня слегка подташнивает, но я соглашаюсь пойти и покончить с этим, как я повторяю сама себе.

И вот в пятницу вечером, когда на улице стало прохладнее и жизнь вернулась в нормальное русло, все, как обычно, готовят барбекю у бассейна, но теперь в толстовках и куртках, я собираюсь на один вечер вернуться в прежнюю жизнь. В любимом мини-платье с блестками и в туфлях от «Гуччи» я пересекаю настил у бассейна, и Джеки протягивает мне деформированную бумажную тарелку с кукурузным початком, не успев на меня взглянуть, а потом говорит:

– Вот блин. Похоже, тебе это не нужно. Зерна прилипнут к зубам. И вообще, куда это ты намылилась?

– Никуда, – отвечаю я.

– Ты посмотри-ка, Роза. Она никуда не идет. Хотела бы я так офигенно выглядеть, когда собираюсь в туалет, но ладно, как скажешь, – говорит она и вручает Горди бумажную тарелку с хот-догами.

Роза отрывает взгляд от карточной игры и смотрит на меня, подняв брови. Сидящая на соседнем шезлонге Мэри тоже удивленно глазеет, не понимая, куда я собралась и с чего вдруг. Затем подбегает Фрэнк, обнимает меня за талию и начинает перечислять бабушке Мэри все, что мы сделали за день, и та внимательно слушает, поедая огромный кусок торта с бумажной тарелки.

– А еще в измельчителе отходов застряла вилка, Касс пришлось засунуть туда руку, и я сказал, что если она застрянет, то будет потом ходить с крюком вместо руки, как пират, но Касс вытащила вилку и отдала мне, и теперь я могу есть ей картофельный салат, – радостно сообщает он и вытаскивает из заднего кармана погнутую вилку.

Мэри улыбается и велит сначала помыть вилку.

Фрэнк смотрит на мои туфли, а потом уже на меня.

– Почему вы так оделись? В классики в них не поиграешь. Мы нарисовали цифры мелом на тротуаре, от одного до пятидесяти, – будничным тоном объявляет он.

– Да? Здорово. Ну, сегодня вечером я иду ужинать, но вернусь.

– Успеете поиграть в классики? Я-то по пятницам ложусь спать в десять, – спрашивает он уже с беспокойством.

– Постараюсь, – обещаю я и иду к машине, чувствуя, как все смотрят мне в спину, потому что в такой одежде с трудом меня узнают.

Я чувствую вину, потому что точно не знаю, вернусь ли. Конечно, у меня остались здесь вещи и нужно уволиться с работы, но я имею в виду, вернусь ли по-настоящему, потому что меня манит другая жизнь. Моя настоящая жизнь.

Перед ужином мы договорились встретиться у Рида и выпить. Странно называть мой дом домом Рида, так же, как и сидеть в гостиной на собственном диване, как будто я гостья, в платье, которое так ему нравилось, и пить винтажное вино, которое я сама купила пару лет назад. И чувство неловкости смешивается с тоской по утраченному.

– Я подумал, что после ужина можно выпить с Беккой и Дрю в «Мунлайтере», если хочешь, – говорит он, наливая мне вино и глядя в глаза. – Кстати, выглядишь сногсшибательно.

– С чего бы вдруг с ними встречаться?

– В смысле?

– Бекка несколько месяцев не отвечала на мои звонки, а когда я опять стала тебе нравиться, она тоже решила сблизиться? Или это потому, что я так прославилась?

– Да брось, Касс. Это несправедливо.

– Разве?

– Это было тяжелое время для всех. – Похоже, он решил все замять. – Я уверен, она извинится. – Рид садится рядом и меняет тему: – За тебя. За твою невероятную храбрость и…

Не позволяю ему закончить, потому что от этих слов меня тошнит, я чокаюсь бокалом раньше времени и отмахиваюсь от комплимента.

– Конечно, я уже это говорил, Касс, но… Ладно, не хочу на тебя давить, но, может быть, останешься на выходные и посмотришь, как пойдет?

Да, он уже это говорил, и я обдумала предложение. Родная кровать и родной телевизор, который не надо устанавливать под определенным углом.

– Не знаю, – отвечаю я.

– Слушай, – говорит он, ставит мой бокал на стол, берет меня за руки и заглядывает в глаза. – Я больше не буду искать оправданий. Это произошло не из-за кризиса среднего возраста, не из-за того, что ты мало для меня делала или что-то в этом роде. Я совершил жуткую глупость и буду просить у тебя прощения до конца своих дней, потому что страшно виноват. И сделаю все, чтобы загладить свою вину, – говорит он.

Мне хочется ему верить. Я вспоминаю все свои ошибки, и его проступок кажется совсем несерьезным по сравнению с ними, думаю о Генри, о том, что он сделал и почему, и о том, что люди творят всякую дичь, но не всегда это превращает их в монстров.

– Я просто не знаю, как это сделать, – признаюсь я. – Не знаю, как притвориться, будто всего этого дерьма не было.

– Мы и не должны притворяться, – говорит он, взмахивая руками в знак поражения, и возвращает мне вино, как будто все улажено. – Просто двигаться медленно, шаг за шагом. Подумай об этом.

Похоже, Рид собирается меня поцеловать, поэтому я беру из его протянутой руки вино и встаю.

– Ну ладно, пошли, – говорит он, направляясь к кухне. – Ты наверняка умираешь с голода.

Я следую за ним и вижу расставленные на кухонном острове закуски.

– Ты сам приготовил?! – поражаюсь я, думая, что он решил произвести на меня впечатление, потому что я люблю готовить.

– Боже мой, нет, заказал. Мне хотелось сделать что-то особенное.

Он так старается, что это меня смущает. Кто заказывает закуски на двоих перед ужином в ресторане? Мерцают свечи, из встроенных колонок играет фоновый джаз, и все это чересчур, но приятно, что кто-то так обо мне заботится. Может, это и есть то самое? А может, манипуляция. Как бы то ни было, после почти года пребывания в «Платанах» мне кажется, что я нахожусь в другом измерении. Здесь так чисто, пахнет свечами с корицей и лосьоном после бритья, а не грязной водой от швабры и плесенью. Я беру профитроли и кладу в рот.

– Ну ни хрена себе.