Лида Матвеева - Илья Афроимович Туричин

Илья Афроимович Туричин

Лида Матвеева

Лида Матвеева

Лида сидела на старом скрипучем стуле у небольшого чердачного оконца и покачивалась. Она любила покачиваться и слушать, как скрипит стул: «Пи-и... пи-и...» Словно птица щебечет.

Увидела бы бабушка, непременно сказала сердито:

— Не елозь. Не капель.

Но бабушка на огороде который раз перекапывает картофельник. Там уж и самой малой картошины — с горошину — и то не осталось. А бабушка всё копает. Верно, забыться хочет в работе.

«Пи-и... пи-и...»— поскрипывал старый стул, а Лида прислушивалась к скрипу и вспоминала...

Ещё до войны приехала она к бабушке сюда, в Подмосковье, на каникулы.

Несколько месяцев всего и прошлого с того дня, а кажется, было это давным-давно!

Бабушка встретила её на Ленинградском вокзале в Москве. И пока перебирались на автостанцию, Лида восторженно смотрела на московские улицы, залитые жарким летним солнцем, шумные, весёлые.

Потом ехали в автобусе до Рузы.

Потом на лошади до Иванова. Лида закрывала глаза, подрёмывала, и виделась ей сквозь сон весёлая, яркая столица.

А потом началась война. Бабушка не пустила Лиду в Ленинград, домой, к маме.

— Не бывать Гитлеру здесь. Погонят, — говорила она убеждённо.

Лида даже начала было учиться в местной школе.

Но фашисты всё-таки пришли.

Днём и ночью грохотали где-то возле Рузы пушки. Выли самолёты. Ревели моторы машин.

Фашисты рвались к Москве.

— Всё равно не пустят,— твердила бабушка.— Не бывать Гитлеру в нашей Москве.

По ночам Лида слышала, как бабушка ворочается и вздыхает, и всхлипывает от горя.

«Пи-и... пи-и...»— поскрипывал старый стул, а Лида думала и смотрела в оконце.

За оконцем пустая, словно слепленная из грязи, улица. И избы, словно сложены из обгорелых спичек, мокрые, тоскливые. Это потому, что идут дожди, и ещё потому, что война. И даже деревенская улица и старые избы тоскуют в неволе.

И пусто-пусто, даже курицы не увидишь.

Вдруг Лида заметила какое-то движение вдали, у края деревни. Словно бы кто-то дорогу перебежал. Кто-то серый.

«Пи-и...» — скрипнул стул и замолк. Лида потёрла ладошкой пыльное стекло.

Показалось?

Нет... Вот ещё одна серая фигура, за ней ещё и ещё... Немцы... Обычно они входили или въезжали в деревню не прячась. Ловили свиней, кур, уток. Тащили подушки, платки — всё, что под руку попадёт.

Отчего ж сейчас они перебегают улицу крадучись и скрываются в поросшем ольхой овраге?

Верно, затеяли что-то. Что? От кого они прячутся? Почему прячутся?

Лида прижалась носом к холодному стеклу.

★

Два советских танка, сердито рыча и переваливаясь через кочки, двигались лесом.

Передний танк вёл старшина Иван Мороз, опытный, бывалый танкист. Лицо у него было тёмное, обветренное. Над карими глазами нависли рыжеватые клочкастые брови. На гимнастёрке горели два боевых ордена.

Другой танк вёл сержант Алёша Сенцов, молодой, голубоглазый, с ямочкой на подбородке, застенчивый парень.

Алёша мечтал о подвиге, был влюблен в старшину Мороза, старался во всём подражать ему. Даже говорил с хрипотцой, как старшина.

Лес был рыжим. Прямо на раскисших дорогах росли грибы. Их никто не собирал. Они падали на землю огромными мокрыми блинами.

Алёша вёл свой танк, как было приказано: по следу впереди идущего. И напряжённо следил, как из-под его гусениц выползает нарезанная на кирпичики тёмно-коричневая земля. Будто танк раскладывал на дороге крупные «буханки хлеба».

Алёша родился в Москве, мальчишкой жил на даче недалеко отсюда, возле самой Рузы. И вот сейчас он вёл машину по родному Подмосковью, узнавая и не узнавая его.

Танки шли в разведку. Дикой и нелепой казалась сама мысль о том, что рядом, в Рузе, фашисты. Их танки, их пушки, резкая картавая речь, звонкие каски, короткоствольные автоматы. Нелепо и обидно.

Танки вышли из леса. Старшина прибавил скорость. И Алёша прибавил.

Впереди показалась деревня.

«Это и есть, верно, Иваново», — подумал Алёша.

Они влетели в деревню, разбрызгивая в стороны мутные лужи. Водители внимательно вглядывались в смотровые щели. Пулемётчики были наготове.

В центре села, на вязком перекрёстке, старшина Мороз остановил свой танк, но мотора глушить не стал. Рядом с танком старшины Алёша поставил свой. Откинулись крышки люков. Старшина высунулся.

— Вроде тихо.

Из ближайшей избы выглянула старуха. Ошеломлённо уставилась на алые звёзды на броне и алые звёздочки на шлемах.

— Что, бабушка, глядишь? Не узнаёшь? —ласково спросил старшина.

Старуха всплеснула руками.

— Родименькие! Да отколе ж вы взялися? Неужто конец супостату? Конец проклятому? — она заплакала, засморкалась в старенький выцветший передник.

— Ещё не конец, бабушка. Но скоро будет. Немцев в селе много?

— Нету... Набегают, изверги. Поберут чего под руку попадёт. Всё в лесу прячем. Да разве всю жизнь в лесу упрячешь? На вас надежда, солдатики!

— Не сомневайтесь,— строго сказал старшина.

★

В чердачное окошко Лиде видны были подошедшие танки. Сначала она подумала, что они фашистские. Потом приметила алые звёзды на броне и глазам своим не поверила.

«Наши! Откуда ж они взялись тут? Ведь фронт где-то под самой Москвой. Прорвались? Наступление? Неужели гонят фашистов, а она сидит тут на чердаке и ничего не знает? И почему танков всего два?,.»

А немцы?.. Лида обмерла, даже дыхание перехватило. Вот зачем немцы спрятались в овраге. Узнали, наверно, про наши танки. Вот и спрятались. Чтобы напасть внезапно.

Засада!

Танкисты попадутся и погибнут. Ведь они не знают, что устроена засада. Надо их предупредить! Во что бы то ни стало! Немцы увидят?.. Пусть... Надо предупредить!..

Лида скатилась по узкой лесенке вниз, больно ушибла колено. В сенях торопливо сунула ноги в резиновые сапожки, проворно надела пальтишко и, уже на ходу накидывая на голову пёстрый платок, выбежала на улицу.

Зачавкала под ногами грязь, разлетелись в стороны мутные брызги. Скорее! Скорее!..

Лида подбежала, задыхаясь, к танкам.

— Товарищи... Танкисты! Уходите! Вас окружают! Там — фашисты! — Лида показала рукой за избы, где был крутой овраг, повторила торопливо: — Уходите быстрее!

— Спасибо, сестрёнка! — старшина сдвинул клочкастые брови.— Сейчас мы их стеганём!

Он захлопнул люк. Взревел мотор. Танк пробежал по улице, потом развернулся, вспахнув гусеницами землю, и ринулся вниз, в овраг. Алёша быстро и точно повторил манёвр старшины.

Фашисты не ожидали нападения. Они ползли навстречу танкам. Увидев вдруг перед собой тяжёлые лязгающие гусеницы, повскакали и бросились врассыпную. Но было уже поздно. С обоих танков